Сталинский сокол
Шрифт:
Затребованные материалы были доставлены на дом на следующий день. Разложив на письменном столе карту местности и пухлые папки с копиями уголовного дела и личными данными сотрудников, тем или иным боком засветившихся в этом странном ограблении, Петр с головой ушел в работу.
Действовать нахрапом разведчик не любил. Для такого тонкого и важного, по его мнению, дела, требовался детальный план и тонкий расчет, способные без проблем вывести задуманное на финишную черту. Любая мелочь, любая неточность в тонко настроенном механизме хроноавантюры грозила повлечь за собой цепь событий, способных привести к краху всего предприятия. На исполнение отводилось всего двадцать четыре часа, так как это было максимально возможным временем, которое яйцеголовые из Сколково
Первым попал под подозрения Эрик ван дер Гус, музейный эксперт, в то время трудившийся в штате Маурицхейса. Именно к нему в руки, после отключения от сигнальных контуров, попал шедевр, и именно он последним смог подтвердить подлинность картины. Сложность заключалась еще и в том, что действовать разведчику приходилось, сообразуясь с данными, собранными полвека назад. Выехать на место преступления, оценить обстановку того времени, допросить по горячим следам всех участвовавших в деле сотрудников полиции и работников музея он не мог, так что все гипотезы, изложенные на пожелтевших от времени страницах, следвало выстраивать с чистого листа. Сомнения вызывали и некоторые действия следственной группы, почти наверняка подкорректированные кем-то более высокопоставленным. Также создавалось впечатление, что некоторые документы попросту изъяты из дела. Но как и зачем, это оставалось загадкой.
После некоторых раздумий ван дер Гус был вычеркнут из списка подозреваемых ввиду слишком большого количества свидетелей, присутствовавших при оценке. Эксперт, снискавший себе мировую славу в узких кругах любителей и почитателей живописи, человек на солидной хорошо оплачиваемой должности вряд ли решился бы пойти на столь отчаянный шаг.
Затем были тщательно рассмотрены фигуры шестерых полицейских, участвовавших в охране «Девушки» и присутствовавших на всем маршруте движения фургона. Подобраны эти парни были таким образом, что ни родом деятельности, ни увлечениями, ни местом проживания или общими знакомыми они не были связаны между собой и были представлены друг другу на общем сборе в центральном полицейском участке только второго мая семьдесят второго.
Сомнения мог вызвать разве что второй эксперт, принимавший картину в реставрационной мастерской в небольшом городке Ультрашстебан, в сорока километрах от Гааги, некий Лукас ван Лейден. Теоретически прокрутить авантюру с подменой картины он мог, приготовив идентичный кейс с идеальной подделкой, но ведь полицейские, столпившиеся около предмета спора, так же ни на минуту не покидали свои посты.
Вот и спрашивается: как можно отвлечь сразу шесть человек, чтобы заменить здоровенный бокс с кодовым замком и двумя ключами, пристегнутый наручниками к запястью одного из охранников?
Чем больше Васнецов размышлял о материалах дела, тем больше понимал, что заходит в тупик, полностью повторяя путь лейтенанта Босха. Тогда, в семьдесят втором, Босху поручили вести расследование кражи на начальном этапе. Дело заинтриговало молодого и перспективного служителя порядка. Он с рвением, взялся за расследование. Но вскоре неопытный Босх, потерпев неудачу, отправил материалы в Амстердам, а сам слетел с должности за несоответствие. Вывод напрашивался один: виноваты все.
Виновными были шесть полицейских офицеров, два эксперта и водитель фургона. Девять человек, черт возьми! Если дело обстояло именно так, то ввязываться в драку в одиночку, даже допуская, что экипировка и вооружение будет выше всяких похвал, все равно было бы верхом безумия.
Только в дешевых американских боевиках главный герой пачками валит изменников родины и иностранных шпионов, а если и вступает в кулачный бой, то противников не менее шести. Как подготовленный боец, Петр отлично понимал, что ввязываться в драку даже с двумя спарринг-партнерами, значит сразу засчитать себе поражение. Один – легко, двое – крайне сложно и почти невыполнимо, трое – провал.
Операцию следовало разыграть как по нотам, взяв картину на контроль еще на этапе погрузки в фургон. Только там была возможность вплотную заняться заменой кейса, и только этот участок,
За двадцать четыре часа требовалось сделать невозможное – понять то, в чем не смогли разобраться десятки криминальных экспертов Нидерландов, а впоследствии и Интерпола.
Васнецов не был человеком той породы, что, беря в руки автомат, продвигаются вперед и разрушают преграды на своем пути исключительно силовым способом. Он понимал всю сложность и спорность силового захвата. Да, хронотурист, попав в прошлое, может вытворять дьявольские по задумке и исполнению вещи. К примеру, он может с боем взять Голгофу, освободить Иисуса. Но в то же время должен учитывать наконечник копья, который четко выверенным движением руки одного из римских легионеров вспорет Спасителю живот.
Устраивать силовую акцию в тот момент, когда шестеро профессионалов с крупнокалиберными дробовиками в руках только того и ждут, чтобы изрешетить негодяя, покусившегося на достояние народа Нидерландов, было бы верхом безумия.
Сила здесь точно ничего не решит. Риск, сопряженный с подобными действиями, слишком велик. Если бы у Васнецова было достаточно времени плюс надежная команда профессиональных диверсантов и тренировочная база, можно было бы затеять опасную игру. Но в этом конкретном случае требовалось нечто совершенно другое.
– Рейс сто двенадцать «а», Лондон – Амстердам авиакомпании Копа Аирлайнс начинает регистрацию. Всем пассажирам, имеющим на руках билеты на данный рейс, просьба пройти к стойке регистрации.
Хмурый и не выспавшийся Кларк, болезненно морщась от звуков громкоговорителя, пошел к стойке регистрации пассажиров. В одной руке у него был пухлый саквояж крокодиловой кожи, в другой криминальный гений сжимал свой новый паспорт и билет на имя некоего Стивена Джонса, биолога из Соединенных Штатов Америки.
Да, сегодня утром рыжего и жизнерадостного Габриеля было не узнать. Окрашенные в темно-каштановый цвет волосы переливались под лучами ламп искусственного освещения. Специальные вставки в подошвах туфель делали его выше почти на три дюйма, а очки в роговой оправе и катыши ваты за щеками изменили его облик до неузнаваемости.
Лететь под своим именем Кларку было не с руки. Несмотря на то что английские «бобби» и не имели на него хоть какого-нибудь вменяемого компромата, голова у них, что ни говори, была не только для того, чтобы носить шлем. Уже три года его фотография висела на самом видном месте в одном из кабинетов на Уайтхолл, четыре, а его хозяин, в силу своих способностей, пытался предугадать следующие шаги авантюриста. Если бы полицейские узнали, что Габриель Кларк вылетел в Нидерланды, а через полтора месяца в Гааге произошло громкое преступление, по масштабам своим превосходящее все, что случались ранее, сопоставить эти факты было бы легче легкого. Нашли бы они доказательства, связывающие Габриеля с преступлением? Вряд ли. Смогли бы доказать его вину? Очень сомнительно. Но жизнь бы Кларку серьезно подпортили. Осложнений же ирландец не хотел и сделал все возможное, чтобы оставить свою личность в тени. Воспользовавшись консультацией своего школьного приятеля О’Нила, неудачливого театрального актера, он до неузнаваемости изменил свою внешность, а после за три дня сделал себе самый легкий в подделке документ – паспорт гражданина Соединенных Штатов. То, что американец таким странным способом, а именно через Великобританию, хотел добраться до своего пункта назначения, объяснялось просто. «Господин Джонсон» – путешественник, ищет новых впечатлений и потому мотается из одного конца мира в другой. Осуществлять же эти дорогостоящие перелеты он может благодаря состоянию покойной тетушки, после смерти своей оставившей в наследство непутевому племяннику порядка трехсот тысяч долларов. Легенда была продумана до мелочей.