Сталкер. Чертог красного бога
Шрифт:
– Не ссы, не фонит. Сзади раздался голос Пашки, обремененного одеждой, ранее мне обещанной. Его ружье соскочило и повиснув на локте, цеплялось за все торчащие ветки и путалось в ногах.
– Сюда кладу.
– Ага, спасибо. А вы тут вообще с оружием не расстаетесь?
– Не желательно. Ускоряйся, а то, все слопают. С этими словами моя одежда в третий раз за день встретилась с водой. Покончив с развешиванием и наспех помывшись, я переоделся в вполне сносные камуфляжные штаны и тельняшку, с чьими-то, не читаемыми инициалами. Проделав путь от здешней ванной до столовой, выяснилось, что мои берцы имеют заметный ''люфт'', но во всяком случае, гораздо лучше соответствуют здешней обстановке. А размер – пустяк, и лечится портянками.
На столе, к тому времени, уже организовались керосиновая лампа, успевшая собрать немногочисленных насекомых и котелок, источающий вкуснейший аромат, хорошо знакомый тем, кто хоть раз выбирался на природу, на несколько суток.
Сид неспешно дымил раздобытой сигаретой, а дед, погрузившись в задумчивый транс, поглаживал бороду. Завершали обесцвеченную сумерками картину, горлопанистые сверчки, с прочей, стрекочущей живностью.
– Лучшие приправы – свежий воздух и лесные травы!
– С легким паром! Хватай орудие. Сид подвинул алюминиевую ложку.
– А Павел где? Поинтересовался я для проявления тактичности и в некоторой степени тактики, плюхаясь всей своей усталостью на ящик.
– Да ребятки! – Оживился вдруг молчащий дед. – Приключения!
– Я тут рассказал нашу ситуацию. – Поведал Сид.
– Из подвала вынырнул Пашка. В след за ним, на поверхность показались еще двое. Громко зевая и почесывая щетинистые подбородки, оба силуэта, лениво побрели в нашу сторону.
– Поздорову, бродяги! О! Новые лица! Серега! А это рыло – Леха!
– Попрошу не обзываться. В нашу сторону протянулись две солидные лапищи.
– Сид.
– Ник.
– Так. Что тут у нас? Супец! Ух! Как пахнет, зараза! А! Дед, ну ты могешь!
Поставив ружья к торцу стола, “двое из ларца”, синхронно заработали ложками, будто гребцы.
Мы дождались, пока кто-нибудь первым сунет ложку в котелок, и принялись за еду.
Я не стал проявлять любопытство и лезть с расспросами. Усталый мозг, того и гляди норовил отключиться от лавины информации и усталости. А горячая еда, надо сказать, делала свое дело, и спустя пару минут, мне значительно полегчало. Пашка достал пачку сигарет и протянул Сиду. Оба задымили. При свете зажигалки, я увидел, как начали проявляться синяки на его лице. Пощупав свое, я понял, что завтра буду похож на Винни Пуха.
Дед закряхтев, встал из-за стола и побрел к стене дома. Двое из ларца, тоже отложили свои «весла» и достав сигареты, прислонились к забору.
– Ой-ей! А что ж это я! У меня ж во фляжке осталось! Мужики, будете?
Круглолицые переглянулись. – Ну, наливай!
– Паш, ты как?
– Ну, давай немного.
– А деду бы во что? Я начал осматривать стол на предмет наличия годной тары.
– Дед не пьет. И это, мужики. Он придвинулся к нам и заговорил шепотом: – не лезьте к нему особо, с этим делом. Пашка постучал ногтем по кружке. Мы пожали плечами. Я протянул емкость Сереге, остальные разобрали свои.
Хоть поводов для тоста было достаточно, но в голову ничего не приходило. Мне хотелось просто очухаться. Леха кивнул кружкой в нашу с Сидом сторону и одним глотком опустошил содержимое. – Ух! Самогон что ли? Леха выпил и сделал глубокий вдох. – Не плохо!
– Текила. Я бросил в рот щепотку соли и опрокинул фляжку.
– Фу! Гадость какая, но спасибо! – А скажи тебе, самогон, ты бы облизнулся! – вступился за меня Леха.
– Ладно, пошли. Взяв ружья, Серега, встав из-за стола, протянул одно Лехе, и громко зевнув, побрел к насыпи. Леха, заразившись зевотой, вытянул руки в разные стороны и сладко потянулся, издавая крякающие звуки. – Ну, Адьес мучачосы!
– Паш, а куда это они?
– За светляками. Так, братва, кто вы и откуда, завтра расскажете. А пока краткий инструктаж:
ночью по деревне не шляться – либо зверье растащит, либо кто пальнет. Тем более, через сто метров фонить начинает. Стрельбище не устраивать. А если подойдут два «орла», то в разговор не вступать. Это местные ворюги. Когда-нибудь возьмем за руку.
– Когда-нибудь, среди людского тлена
В обрывках жажд и похоти руин.
Я разумев обрушусь на колени,
И ринусь в бездну собственных глубин.
– Слова раздались так внезапно, что я вздрогнул. Мимо нас прошел человек в черном пыльнике с таким же мешком как у меня. Он продолжал идти, читая стихи вслух, с таким выражением и с таким видом, будто нас тут и не было.
– Это кто? Спросил я шепотом, вылупившись на Пашку.
– Каин. Он того, немного, но мужик хороший. Безобидный абсолютно. Просто привыкнуть надо. Сашка, вообще-то, но он вряд ли откликнется. Этот может несколько дней молчать, в глубь уйти, надолго, а потом, как ни в чем не бывало, заболтать о погоде. Или вот, стих рассказать.
– Когда-нибудь, среди понурой лени,
Забрезжит свет, покинув долгий плен.
Я разумев, обрушусь на колени,
Что б озаренным, снова встать с колен.
– Мы его, поначалу, Каином обозвали, и надеюсь, догадываетесь почему. Так и прижилось. Он сам на эту тему не любит разговаривать. Мучается еще. Здесь вообще особо не принято друг-друга расспрашивать. И многие из нас, пришли сюда не от хорошей жизни. Так или иначе, каждый здесь что-то ищет. Кто-то укрытия, кто-то справедливости, кто-то богатства, а кому-то, может просто не хватает свободы.
– Это удивительное место! Каин подошел к столу и я смог разглядеть его угловатое лицо с короткими светлыми волосами.
– И оно определенно не может быть плохим! Иначе просто и быть не может! Вы абсолютно правильно заметили: многие пришли сюда от плохой жизни. А разве уходят из плохого места в еще более злачное?
– А! Пришел, блудный сын! Дед поставил на стол чайник, полностью соответствующий , только что убранному котелку. Сервиз, стало быть! – Ну! Теперича и чайку сообразить можно! А ну, кружки в кучу! Мы подставили свои кружки, и до нас тут же донесся уютный аромат!