Стальная империя
Шрифт:
—Поручик, не желаете выпить? Нет? А я, пожалуй, позволю себе…Так что тут у нас есть?… — генерал-адмирал звякнул бокалами. — Ваше предложение, князь, безусловно, интересно и в другое время при других обстоятельствах я бы его даже принял, но вот именно сейчас… Позволять себе вольности с казёнными деньгами и быть подлецом и предателем своего собственного племянника и государства в целом — это не одно и то же… Поэтому я, пожалуй, вынужден буду отклонить ваше предложение… А чтобы вы более не разносили эту заразу по приличным домам…
Великий князь по-охотничьи резко развернулся. Неизвестно откуда оказавшийся в его руке револьвер дважды рявкнул, дырявя гобелен в том месте, где секунду назад находился Щетинин. Более молодой и проворный поручик, упавший мгновение назад на колено под прикрытие стола, уже успел выдернуть из-за пояса “Браунинг” и нажать на спусковой крючок.
— Вот дура-а-ак! — сквозь зубы прошипел он, глядя, как медленно оседает на дорогой наборный паркет “семь пудов августейшего мяса”, поморщился, аккуратно положил на журнальный столик пистолет, тяжело встал, опёршись на спинку кресла, терпеливо дождался, когда в номер вломится, запыхавшись, охрана, обслуга и специально приглашенные им же журналисты, сделал два шага в центр комнаты, развернулся лицом к вбежавшим и громко, как будто на плацу, произнес: “Я, поручик лейб-жандармерии Российской империи, князь Щетинин, прибыл во Францию по личному приказу Его Императорского Величества с целью арестовать и доставить в Россию генерал-адмирала, великого князя Алексея Александровича за его отказ выполнить приказ императора о тайном минировании кораблей британского военного флота.”
На следующий день после взрыва. Лондон.
— Господин Игнатьев, вы потрясающе пунктуальны, несмотря на столь ранний час! — безымянный офицер с золотыми эполетами и короной директората военно-морской разведки Британии был обходителен, подобно самке богомола в период брачных игр. — Как та пташка из английского фольклора, которой достаются все червячки — "the early bird catches the worm." Неудивительно, что сэр Джеймс дал вам самые комплиментарные рекомендации.
— Вы мне льстите, кэп, — обозначил лёгкий поклон Алексей, — я просто аккуратно делаю свою работу, стараясь быть полезным моему Отечеству.
— Нисколько, — ещё более благостно прожурчал англичанин, — вся ваша информация оказалась предельно точна, а прогнозы подтвердились самым удивительным образом.
—Кэп, — ещё раз отвесил поклон Игнатьев, — предлагаю закончить с комплиментами и перейти к сути дела, так как предполагаю, вы меня пригласили не для того, чтобы осыпать лепестками роз, а совсем по другой, гораздо более прозаической причине.
—Да… К сожалению… Hope for the best, but prepare for the worst (надеясь на лучшее, будь готов к худшему), — мгновенно помрачнел английский разведчик, — вы уже в курсе этого ужасного преступления? Какое варварство! Какая первобытная бесчеловечность!
Игнатьев вздохнул, кивнул и сделал максимально постное лицо, всем своим видом демонстрируя возмущение варварством вообще и каждым конкретным проявлением бесчеловечности — в частности.
—В таком случае, — приободрился англичанин, — прошу, ознакомьтесь с информацией, только что полученной из Парижа. Она завтра появится во всех газетах у нас и на континенте.
—Если вы о лейб-жандарме Щетинине, генерал-адмирале и приказе императора России, то не трудитесь, я уже получил соответствующее телеграфное сообщение из Франции.
— Ах, да, конечно, я забыл, с кем имею дело, — с пониманием улыбнулся англичанин, — у вас везде свои люди. Как говорят ирландцы, "birds of a feather flock together" (птицы с одинаковым оперением, держатся вместе). Тогда перейдём к делу. Как вы сами понимаете, Британия не оставит без внимания акт такой вопиющей агрессии со стороны России. Но мы не заинтересованы в примитивном военном сокрушении вашего государства. В наших интересах иметь Россию сильной, целостной и дружественной, поэтому мы предпочли бы не воевать с ней, а просто помочь избавиться настоящим русским патриотам, таким как вы, граф, от насквозь прогнившего царского режима.
—А вам не кажется, что строить государственную политику и принимать серьезные решения, основываясь на словах какого-то поручика, даже и лейб-жандармерии, это несколько неубедительно?
—Ну что вы, граф. Это не единственный источник информации. Ещё до трагедии мы имели честь беседовать с великим князем Кириллом Владимировичем, полностью подтвердившим информацию, полученную вчера от поручика Щетинина. Великий князь лично засвидетельствовал наличие этого приказа, так как должен был быть в числе его исполнителей. Теперь, сами понимаете, “the pen is mightier than the sword” (перо сильнее меча). Кроме этого, ему вменялось в обязанность организовать захват острова Борнхольм. Как видите, Ваш монарх не щадит даже родственные чувства своей мамы. Ну, и как можно иметь дело с таким неадекватным правителем? Вы не представляте, граф, с каким удовольствием мы бы сотрудничали с людьми во главе России, подобными вам. "When the going gets tough, the tough get going” (когда встречаются трудности, неугодные идут вперед), — продолжал сыпать разведчик крылатыми фразами.
— Вы мне опять льстите, — с укоризненной улыбкой отреагировал Игнатьев.
— Ну, может быть, самую малость, — настроение англичанина вернулось на прежний вальяжно-оптимистический уровень. — Я хочу предложить вам триумфальное возвращение на Родину. Как говорят шотландцы, "there's no place like home" (нет места лучше дома). Тем более, что у нас теперь есть всё, чтобы вы остались довольным нами также, как и мы довольны нашим сотрудничеством.
— Считайте, что вам удалось меня заинтриговать!
— Постараюсь не разочаровать и в дальнейшем. За прошедший год в связи с бурными и жестокими репрессиями, развязанными русским царём, очевидно вообразившим себя вторым Иваном Ужасным (*), — англичанин на этом месте сделал паузу, проверяя реакцию Игнатьева, но не найдя ничего, кроме маски вежливости, продолжил, — количество недовольных его правлением выросло настолько резко, что вся страна представляет из себя пороховой погреб. Поднеси спичку и она вспыхнет ярким революционным пламенем. Британия, как старейшая демократия Европы, имеющая семивековой опыт парламентаризма, готова всемерно содействовать прогрессивным силам в России в их справедливом желании свергнуть самодержавие, потерявшее всякие представления о цивилизованном существовании, провозгласить республику и влиться, таким образом, в ряды просвещенных европейских держав.
—Мне кажется, кэп, вы излишне оптимистичны насчёт количества недовольных в России и их готовности к вооруженному мятежу.
—Ошибаетесь, дорогой граф. Россия, конечно, огромна и, как бы правильнее выразиться, статична. Среди русских очень много тех, кто трагически лоялен, и на них мы не рассчитываем. Как говорят янки, "you can lead a horse to water, but you can't make him drink" (ты можешь привести коня к водопою, но ты не заставишь его пить). Но за тот год, пока вы беззаботно проводили время в Англии и Шотландии, в России, как кролики, плодились антиправительственные кружки, общества и партии. Мы установили связь более чем с двумя сотнями революционных организаций самого различного толка, объединенных лозунгами Великой французской революции — Libert'e, 'egalit'e, fraternit'e. Вместе они уже представляют серьезный революционный союз… Пока неформальный, но тут дело за лидером… Ваша русская интеллигенция, в которой никогда не угасал дух Герцена и Чернышевского, вполне грамотно и настойчиво создает атмосферу недоверия и нетерпимости к любым действиям властей и приветствует самое решительное, в том числе вооруженное сопротивление режиму. Работать с ней — одно удовольствие. Вся она находится на казённом содержании, но при этом занимает крайне враждебную позицию по отношению к кормящему их самодержавию. Русская интеллигенция, как говорят буры, “one man's trash is another man's treasure" (мусор для одного, сокровище — для другого).