Стальная Крыса идет в армию

Я слишком молод, чтобы умирать. Мне всего-навсего восемнадцать. Но сейчас вы смело можете назвать меня покойником. Пальцы слабеют, ладони скользкие от пота, а под ногами – километровая бездна. Держаться больше не могу. Сейчас свалюсь…

Обычно я не поддаюсь панике, но сейчас ситуация далека от обычной. Все мое тело от макушки до пяток дрожит от невероятного напряжения, а мозг парализован безвыходностью положения.

Я попал в беду, в нелепую ловушку, и винить мне в этом некого, кроме себя. Как много мудрых советов дал я себе за всю жизнь, как много получил

Наверное, я заслужил такой конец. Нержавеющая Стальная Крыса на поверку оказалась очень даже ржавеющей.

Край металлической двери очень гладкий, необычайно трудно держаться кончиками пальцев. Носки ботинок едва зацепились за выступающий комингс, а каблуки висят над бездной. Стоять так долго на цыпочках – настоящая пытка, но она ничто по сравнению с болью в пальцах рук.

А ведь поначалу план казался таким простым, логичным и остроумным! Лишь теперь я осознал, насколько он сложен, авантюрен и нелеп!

– Джимми ди Гриз, ты идиот, – бормочу я сквозь стиснутые зубы и только сейчас замечаю, что до крови прикусил губу. Я разжимаю зубы и сплевываю – и тут правая рука срывается. Безумный страх придает мне сил, и я каким-то чудом ухитряюсь снова зацепиться за верхний край двери.

Но силы уходят так же быстро, как и пришли, оставляя меня по-прежнему беспомощным и еще более изнуренным. Нет, из этой западни мне не выбраться. Рано или поздно пальцы разожмутся, и я полечу вниз. Так стоит ли затягивать мучения?

«Нет, Джим! Не сдавайся!»

У меня шумит в ушах, в голове раздаются глухие удары, и кажется, что голос доносится издалека. И я не узнаю свой голос – он стал выше, богаче интонациями. Такое чувство, будто ко мне обращается сам Слон. Это его мысль, его слова. И я держусь, не зная толком, зачем. А внизу раздается далекий гул.

Гул? В шахте темно как в могиле. Неужели кто-то включил маглевлифт? Я с трудом – окостенела шея – наклоняю голову и вглядываюсь во мрак. И спустя какое-то время вижу крошечный огонек.

Кабина движется вверх.

Что с того? В здании 233 этажа. Велики ли шансы, что кабина остановится как раз подо мной и я смогу легко и спокойно сойти на крышу? «Астрономически малы», – горько думаю я. А вдруг кабина поднимется выше, размазав меня по стене? Такое вполне возможно. Огонек приближается, мои зрачки с каждой секундой расширяются, гул двигателя нарастает, налетает ветер… Конец!

Да, конец – подъема кабины. Она останавливается как раз подо мной. Я слышу, как раздвигаются створки двери, слышу голоса двух охранников.

– Я тебя прикрою. Но и ты не зевай, когда будешь осматривать холл.

– Он меня прикроет! Вот уж спасибо! Я вроде бы не вызывался добровольцем.

– Ты не вызывался – я тебя назначил. У меня два шеврона, а у тебя сколько? То-то. Выходит, тебе идти.

Охранник с одним шевроном невнятно выругался и вышел из кабины. Как только его тень заслонила свет, падавший из двери лифта, я осторожно опустил левую ногу на крышу кабины. В надежде на то, что если она подо мной качнется, то шаги полицейского скроют это. Не скажу, что сделать это было легко – бедро свело судорогой, а пальцы словно примерзли к двери. Затем я медленно перенес трясущуюся правую ногу и встал на крышу. Скрюченные пальцы все еще держали комингс:

– В холле пусто, – донесся издалека голос охранника.

– Проверь память монитора, не засек ли он кого постороннего.

Внизу что-то звякнуло, и донеслось приглушенное бормотание. Я оторвал правую руку от скользкого металла и принялся отлеплять непокорную левую.

– С восемнадцати ноль-ноль, когда последний служащий ушел домой, здесь никто не появлялся.

– М-да, загадка, – буркнул охранник с двумя шевронами. – Датчики зарегистрировали, что кабина поднялась на этот этаж. Мы спустили ее вниз. И никто, говоришь, здесь не выходил?

– Нет тут никакой загадки, просто лифт поехал сам собой. Ложный сигнал компьютера. Сам себе дал команду.

– И не хочется с тобой соглашаться, но делать нечего. Поехали вниз, доиграем партию в картишки.

Охранник с одним шевроном вернулся, дверь лифта закрылась, я бесшумно присел на корточки. На этаже, где находится тюрьма, они вышли. Тем временем я пытался дрожащими пальцами распутать узлы, в которые превратились мои мускулы. Как только удалось это сделать, я открыл люк в крыше, проник в кабину и осторожно выглянул. Картежники скрылись в караулке. С великими предосторожностями пустился в обратный путь. Осторожно крадучись вдоль стен – был бы хвост, я б его виновато поджал, – негромко орудуя отмычкой, погромыхивая коридорными дверями.

Наконец добрался до своей камеры, открыл и закрыл дверь, спрятал отмычку в подошву башмака, после чего завалился в кровать со вздохом, который, казалось, мог слышать весь мир. В тюремном безмолвии я не решался заговорить, зато мысленно кричал во весь голос: «Джим, ты самый безнадежный идиот на свете! Никогда, повторяю, никогда не поступай так, как сегодня!»

«Не буду», – пообещал я себе в угрюмом молчании. Теперь это обещание отпечаталось у меня в мозгу. Это была жестокая правда. Я все сделал неправильно, желая поскорей выбраться из тюрьмы. Надо искать правильное решение.

Я слишком торопился. А спешить не следует никогда. Капитан Варод из Галактической Лиги утверждал, что ему известно, где я прячу отмычку. Варод верит в закон и порядок, но не считает, что за мелкие проступки, совершенные мной на родной планете, так уж необходимо выдавать меня властям. С чем я сразу и полностью согласился.

– А если я знаю, где твоя отмычка, и не отбираю ее, – продолжал капитан, – то и ты не должен убегать раньше, чем дождешься этапа.

Дождаться этапа! Да мне ничего так не хотелось, как подольше посидеть в этой комфортабельной, больше напоминающей санаторий тюрьме Лиги на планете Стерен-Гвандра, о которой я не знал ничего, кроме названия. Я наслаждался отдыхом после тягот и лишений, перенесенных на рабовладельческой Спайовенте, и настоящей едой после помоев, которые там называют пищей. Да, я научился ценить такие вещи. Я радовался жизни и копил силы, готовясь к неминуемому освобождению. Так какой смысл, спрашивается, бежать отсюда? Да, из-за нее, женщины, существа противоположного пола, которое я и видел-то один миг, но сразу узнал. Один беглый взгляд – здравый смысл потонул в эмоциях, и я предпринял этот безнадежный побег. Тем более осел. Я прямо весь перекосился, вспоминая, как началось это идиотское приключение.