Стальная Крыса идет в армию
Шрифт:
— Было бы за что.
— Есть за что. Ты нам жизнь спас.
— Это точно, — сказал Флойд. — Мадонетта права: мы перед тобой в неоплатном долгу.
Стинго кивком выразил согласие.
— Если бы! Операцию можно было подготовить лучше, не оставив места случайностям. Моя вина. Плюс еще — острая нехватка времени. По причине, которую я не хочу сейчас раскрывать, необходимо вернуть находку в течение двадцати дней, — сказал я.
— Маловато, — заметил Стинго.
— Верно, поэтому не будем расхолаживаться. По-моему, здесь нам уже не рады. Запасайтесь оружием, — выбираясь отсюда с голыми руками, можно снова нарваться на неприятности. Будьте готовы убивать, если придется. Физиономии — свирепые и безжалостные. Вперед!
После разборки со Свиньяром и его кабанчиками-жлобистами мы не были расположены шутки шутить. Должно быть, это читалось на наших лицах или, что вероятнее, на грозных клинках. Во всяком случае, немногочисленные встречные, едва заметив нас, спешили в укрытие. Дождь почти унялся, в тучах все ярче разгоралось солнце, с раскисшей земли струями поднимался туман. Появился чахлый кустарник, затем кусты повыше и погуще, даже деревья там и сям на склонах покатых холмов. На иных кустах висели твердокожие шары величиной с человеческий кулак. Может, это и есть полпеттоны, о которых нам рассказывали? Придется уточнить, но не сейчас.
Я вел отряд в хорошем темпе и о привале распорядился не раньше, чем мы вошли под прикрытие первой рощицы. Там я обернулся и взглянул на уродливые строения и громадину Пентагона на заднем плане.
— Погони вроде нет, так что дальше будем двигаться в этом ритме. Каждый час привал на пять минут, и так — до заката.
Я дотронулся до черепа-компьютера, и вмиг появилась клавиатура. Я выбрал голокарту, глянул вверх, на солнце, затем указал вперед:
— Туда пойдем.
Поначалу шагать было нелегко, но наконец лесистые холмы остались позади, а перед нами расстелилась травянистая равнина. По истечении первого часа мы устроили бивуак, а проще говоря, попадали на землю и выпили воды. Самые храбрые из нас сосредоточенно жевали сухие пайки, которые не только жесткостью, но и вкусом сильно походили на картон. Заметив поблизости полпеттоновые деревца, я не поленился нарвать шаровидных плодов — твердых, точно камни, и примерно таких же аппетитных на первый взгляд. Я сунул их в рюкзак — разберемся, когда нужда заставит. Флойд откопал в своем рюкзаке маленькую флейту и сыграл плясовую, чуточку отогрев сердца. Мы пошли дальше, и мелодия сопутствовала нам, будто вообразила себя бодрым походным маршем. Рядом со мной шагала Мадонетта, время от времени напевая. Марш с полной выкладкой, похоже, доставлял ей только удовольствие. Ничего не скажешь, выносливый ходок, да и певица отменная — голос, какой поискать. Всем хороша, в том числе и телосложением. Она повернула голову, поймала мой изучающий взгляд и улыбнулась. Я опустил глаза и укоротил шаг, чтобы для разнообразия пойти рядом со Стинго. Он не отставал от нас и не выглядел уставшим, чем несказанно радовал меня. Ах, Мадонетта!.. Джим, старина, думай о чем-нибудь другом. О деле, а не о деве. Да, ты прав, она очень даже привлекательная, но сейчас не лучшее время для масленых глаз и елейных речей.
— Как думаешь, до темноты еще долго? Твоя таблетка почти выдохлась.
Я спроецировал голограмму часов.
— Сказать по правде, не знаю. Я забыл поинтересоваться длительностью местных суток. Эти часы, как и компьютер, показывают корабельное время. Впрочем, за ворота нас вышвырнули уже давненько. — Я прищурился, глядя в небо. — Однако непохоже, чтобы солнце двигалось слишком быстро. Пора спросить совета.
И трижды клацнул зубами.
— Тремэрн на связи, — отчетливо прозвучало в черепе.
— Слышу нормально.
— Что слышишь? — поинтересовался Стинго.
— Будь другом, помолчи. Я по рации говорю.
— Извини.
— И я тебя слышу неплохо. Докладывай.
— В общем, у жлобистов нам не понравилось. Часа два назад мы убрались из городишка и теперь топаем по равнине…
— Вижу вас на карте. Спутник отслеживает ваш путь.
— А нет ли тут поблизости шаек фундаменталистов?
— Сколько угодно.
— Уточняю: в пределах досягаемости.
— Да, справа от вас. Примерно на таком же расстоянии, что и городок.
— Уже легче. Еще один важный вопрос: сколько времени длятся здешние сутки?
— Приблизительно сотню стандартных часов.
— Теперь ясно, почему мы начали уставать, хотя день еще в разгаре. Просто он вчетверо длиннее обычного. Нельзя ли посмотреть через спутник, нет ли погони?
— Уже посмотрел. Ничего такого не заметно.
— Прекрасная новость. Ладно, до связи. — Я повысил голос: — Рота, стой! Вольно! Хочу изложить ту часть диалога, которую вы не слышали. За нами не гонятся. — Я подождал, пока смолкнут мученические смешки. — А значит, останавливаемся здесь — поесть, попить, поспать и поработать. — Я скинул рюкзак, с хрустом потянулся, упал на землю, оперся на одну руку, указав другой на далекий горизонт. — Где-то там — кочевники-фундаменталисты. Рано или поздно мы с ними встретимся. Лично я — за «поздно».
Голосовать не понадобилось — все уже лежали. Я хорошенько промочил горло и продолжил:
— Здешние сутки вчетверо длиннее привычных. Мне кажется, для одного дня, или четверти дня, с нас достаточно драк, ходьбы и всего прочего. Считаем, что наступила ночь, и вздремнем…
Можно было этого и не говорить — у всех уже смежились веки. Сам я тоже куда-то проваливался, но в последний миг сообразил, что командиру так раскисать не годится. Кое-как растормошив себя, я со стенанием поднялся и отошел от бивуака, чтобы не мешать остальным.
— Алло, Тремэрн? Вы меня слышите?
— Это сержант Наенда. Капитан сдал вахту. Вызвать его?
— Не надо, если вы его замещаете и можете связаться со спутником.
— Замещаю и могу.
— Хорошо. Присматривайте за нами. Мы тут решили поспать, и я не хочу, чтобы нас потревожили. Если заметите крадущегося врага, разбудите, о’кей?
— Будет сделано. Баюшки-баю.
«Баюшки-баю»! Куда катятся наши вооруженные силы!? Еле волоча ноги, я вернулся в лагерь и с наслаждением последовал примеру коллег. На это не потребовалось никаких усилий.
Чего нельзя сказать о пробуждении. Наверное, мы проспали несколько часов, — продрав глаза, я определил, что солнце наконец-то миновало зенит и клонится к горизонту.
— Тревога! Ди Гриз! Тревога!
Я огляделся в поисках говорящего и лишь через несколько долгих секунд сообразил, что слышу капитана Тремэрна.
— Ч-че?.. — еле вымолвил мой одеревеневший язык.
— В вашу сторону движется шайка фундаменталистов. Примерно через час они вас заметят.
— Ага… Ладно, за этот срок мы подготовимся к приему посетителей. Спасибо, кэп. До связи.
Тут мой желудок зарычал, напоминая, что сухие пайки и впрямь сухи донельзя. Я глотнул воды, чтобы уничтожить неприятный привкус, и легонько попинал Флойда. С трудом разлепив глаза, он узрел мою ласковую улыбку.
— Ты только что изъявил желание прогуляться вон к тем кустам за хворостом. Пора завтрак готовить.
— Завтрак? Хворост? Кусты? Здорово! — Он кое-как поднялся на ноги, зевнул, потянулся, поскреб бороду и отправился выполнять задание.
Я нарвал сухой травы и вытащил из рюкзака атомную батарейку. Рассчитанная на год бесперебойной работы всего нашего музыкального оборудования, она вполне могла пожертвовать несколько вольт для костра. Я оголил и закоротил контакты, щедро осыпав траву искрами. Через секунду она эффектно пылала, дымилась и потрескивала, вполне готовая для охапки сушняка, принесенной Флойдом. Когда стало тепло и хорошо, я высыпал полпеттоны в сияющие угли. Дым потянулся в сторону неразбуженных музыкантов, и они завозились, однако упорно не просыпались, пока я не разломил свежеиспеченный фрукт. Кожура почернела, и я рассудил, что он готов. По бивуаку растекся шикарный мясной аромат, и Стинго с Мадонеттой пробудились в один миг.