Стальная Крыса поет блюз
Шрифт:
– У нас два пути. Можно ронять намеки и выуживать информацию. А можно взять и выложить напрямик про находку. Лично я – за второй вариант, поскольку времени у нас с гулькин нос. – Десять дней до мрачного финала, мысленно договорил я. – Давайте начнем с Золотистого, нашего мажордома. Похоже, он тут каждую собаку знает.
– Поручи это мне, хорошо? – Стинго встал и потянулся. – Поговорю с ним по душам и как бы невзначай переведу разговор на науку и ученых. И на Хеймскура. Скоро вернусь.
Флойд мерил комнату шагами, наигрывая марш. Когда за Стинго затворилась дверь, он сказал:
– Ты вроде и впрямь принял близко к сердцу эту лабуду насчет Железного Джона.
– Да. А почему, не понимаю. Вот беда.
– Женщины. У меня шесть сестер и две тетки, я среди них вырос. А братьев нет. Никогда не думаю о женщинах. Только о какой-нибудь одной – в конкретной ситуации.
Не дожидаясь, когда он пустится в жлобские описания какой-нибудь «конкретной ситуации», я извинился и сбежал на улицу. Размявшись до пота, возвратился, сделал несколько отжиманий и приседаний и забрался под душ. Когда вернулся в комнату, Стинго был уже там. Я вопросительно поднял бровь, а он потряс над головой сомкнутыми руками.
– Удача! Хеймскур – вожак шайки, «созидающей во имя науки», так выразился Вельди.
– Вельди?
– Коридорный. Да, у него, оказывается, есть имя. В беседе с ним у меня сложилось впечатление, что мы попали в сильно дифференцированное общество, где каждый индивидуум занимает отведенное ему место. Особенно тут уважают ученых. Вельди отзывался о них с великим почтением – судя по всему, они очень влиятельны.
– Чудненько. Как же нам встретиться с Хеймскуром?
– Надо подождать. – Стинго взглянул на часы. – Вот-вот должен подъехать экипаж и отвезти нас в резиденцию его высоколобой милости.
– Опять огненные колесницы?
– Нет. Однако название не менее зловещее. Транспорт восторга – каково?
Мы не успели как следует поразмыслить над этим. В дверь отрывисто постучали, и появился золотистый Вельди.
– Следуйте за мной, джентльмены. Если угодно.
Мы вышли парадным шагом – грудь вперед, подбородок вскинут. Пряча все сомнения и опасения. И все-таки содрогнулись при виде того, что нас поджидало.
– Транспорт восторга, – гордо сообщил Вельди, взмахом руки указав на самую настоящую спасательную шлюпку. Оставалось лишь ломать голову, каким ветром ее с морских просторов перенесло на сушу. Впрочем, нельзя сказать, что она прогадала. Белоснежный корпус был украшен вымпелами, белые колеса прятались под килем. Стоявший у фальшборта капитан в мундире посмотрел вниз, отдал честь, скомандовал, и к нашим ногам ссыпался веревочный трап.
– На абордаж! – Я первым полез на борт. Нас дожидались обитые плюшем диваны; слуги подобострастно кланялись и протягивали кувшины с прохладительными напитками. Как только мы расселись, капитан дал сигнал, и барабанщик на носу пустил частую дробь, а затем повернулся к басовому барабану. Под металлическое уханье транспорт восторга дернулся и медленно покатил вперед.
– Галера, – сказал Флойд, – без рабов и весел.
– Как же – без рабов! – Я брезгливо поморщился – из белого раструба за моей спиной хлынула брутальная вонь. – А вместо весел – педали или что-нибудь наподобие.
– Никаких жалоб! – отрезал Стинго, потягивая вино. – Что еще за брюзжание после огненных колесниц?
Мы помпезно катили между домами, кивали зевакам и время от времени царственным жестом приветствовали восхищенных фанов. Шлюпка оставила за кормой нечто вроде жилого квартала и углубилась в пригород, похожий на парк. Дорога попетляла среди деревьев, вытянулась в струнку вдоль ряда изящных фонтанов, и наконец шлюпка тяжеловесно остановилась перед огромным зданием со стеклянными стенами. Нас встретила группа старцев в элегантных одеяниях, ее возглавлял старейший – весь в белом и прямой как жердь. Я сорвался с трапа и шлепнулся перед ним.
– Имею ли я честь обращаться к благородному Хеймскуру?
– Да. А ты, несомненно, Крыса Джим? Милости просим, милости просим.
Мы еле устояли под шквалом рукопожатий и радостных возгласов, наконец Хеймскур прервал церемонию встречи и повел нас в стеклянное здание.
– Милости просим, – приговаривал он, – милости просим в сокровищницу знаний, откуда проистекает все благое. Извольте следовать за мной, я ознакомлю вас с тематикой наших исследований. Поскольку вы, джентльмены, – выходцы из неспокойного смешанного общества, лежащего за нашими мирными пределами, вы, безусловно, высоко оцените достижения разума, благодаря коим мы живем в счастливой и уютной стране. Ни раздоров, ни различий, – места хватает всем, и все – на своих местах. Этим путем мы с вами пройдем через Фазенды Физики и Хоромы Химии. Нас ждут Агора Агрономии, Музей Медицины, а чуть дальше – Архив Антропологии.
– Архив? – небрежно переспросил я. – Архивы я люблю.
– Тогда непременно побывай в здешних. Там ты найдешь подробное описание нашего многотрудного пути до переселения на эту планету. Ты узнаешь, как мы свершили обряд перехода и очищения, чтобы найти эту тихую гавань. Тут мы возмужали и обрели достаток, и теперь любой желающий может зачерпнуть из источника нашей мудрости. Архивы открыты для всех!
Скучища, подумал я, и вдобавок – откровенная несообразность. Какие мы чистенькие, какие мы беленькие. Только крылышек да нимбов не хватает.
– Вдохновляет, – сказал я, когда мы добрались до конца экспозиции.
– О да!
– А там, дальше, что?
– Музей для студентов. Биологи изучают флору нашей планеты, геологи – сланцевые толщи.
– А археологи?
– Увы, очень немногое. Примитивные поделки давно усопших бедолаг первопоселенцев.
– Можно взглянуть?
– Отчего же нельзя? Вот, пожалуйста: палочки для добывания огня, грубая керамическая посуда. Топорик, несколько наконечников для стрел. Едва ли стоит их беречь, но мы беззаветно преданы своей миссии хранителей и архивариусов.
– И это все?
– Все.
Я глубоко вздохнул, извлек из внутреннего кармана фотографию и протянул Хеймскуру.
– Вы, наверное, уже в курсе, что вертухаи из Пентагона не останутся в долгу, если им помогут разыскать вот эту штуковину?
– В самом деле? Я бы не верил ни одному их обещанию. – Он взял снимок, поморгал, отдал. – Как это похоже на них! Вечно лгут, вечно мутят воду.
– Лгут?
– В данном случае – безусловно. Этот предмет был доставлен сюда. Я лично его осмотрел. Никакой научной ценности. Абсолютно никакой. Похоже, всего-навсего обломок старого космического корабля. Неинтересный, бесполезный хлам. Мы от него избавились.