Стальная Крыса поет блюз
Шрифт:
– Я разделяю вашу радость по поводу визита почетных гостей. Но у них выдался утомительный день, так что давайте позволим им отдохнуть. Не забывайте: они останутся с нами навсегда. Им выпала редкая удача – стать полноправными гражданами Рая и до конца дней жить в нашей сказочной стране.
И вновь – брутальная радость. Без особого энтузиазма выслушав приговор к пожизненному заключению, мы уложили инструменты в рюкзаки и отдали их поджидающим слугам. Зрители, все еще слегка пульсируя экстазом, двинулись к выходу.
– Секундочку, пожалуйста, – попросил нас Железный Джон. Подождав, пока выйдут посторонние, он коснулся кнопки на стене, и створки высокой двери бесшумно сдвинулись. – Отличная песня. Нам всем очень понравилось.
– Девиз «Стальных Крыс» – «Доставляй людям радость».
– Чудесно. – Он перестал улыбаться и мрачно посмотрел на нас. – Вы можете еще кое-чем нас обрадовать. Вы здесь надолго, и нам очень хочется, чтобы вы были счастливы. Так что осчастливьте и себя, и нас, соблюдая осторожность в выборе тем для разговора.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовался я, хотя уже четко представлял себе, к чему он клонит.
– Мы все довольны судьбой. Тут надежно и спокойно. Я терпеть не могу смут. Джентльмены, вы переселились к нам из очень неблагоустроенного внешнего мира. В Галактике все нормально, скажете вы. И будете правы – если не замечать вечной войны. Борьбы противоположностей, от которой мы, к счастью, избавлены. Вы – дети цивилизации, в чьей основе не самосозидание, а саморазрушение. Вы – жертвы негативизма, который подавляет жизнь, угнетает культуру, ослабляет даже сильнейших. Вы понимаете, о чем я говорю?
Ни Флойд, ни Стинго не ответили, так что пришлось кивать мне.
– Понимаем. Хоть мы и не во всем разделяем кое-какие ваши умозаключения, предмет обсуждения нам совершенно ясен. И я торжественно обещаю: пока мы пользуемся вашим гостеприимством, ни я, ни мои помощники ни словом не обмолвимся о противоположном поле. То есть о женщинах, девушках, самках. Запретная тема. Но поскольку вы сами ее коснулись, я делаю вывод, что вы вправе…
– Не вправе.
– Ясно, больше вопросов нет. Мы очень благодарны за радушный прием и постараемся не бросить тень на вашу репутацию.
– Юный Джим, ты умен не по летам. – На лицо Джона вернулся призрак улыбки. – Должно быть, ты устал. Сейчас вам, ребята, покажут жилье.
Створки раздвинулись. Железный Джон отвернулся. Аудиенция завершилась. Мы удалились, всячески изображая беспечность. Золотистый провел нас все по тому же кирпичному коридору в довольно шикарные, хоть и тоже красно-кирпичные, апартаменты. Он включил телевизор, убедился, что в ванной работают краны, поднял и опустил шторы, затем поклонился и вышел. Я прижал палец к губам. В напряженном чуть ли не до судорог молчании Флойд и Стинго смотрели, как я с помощью детектора, позаимствованного у Тремэрна, выискиваю «жучков». После того видеоклипа я проникся большим уважением к местным электронщикам.
– Чисто, – сообщил я.
– Ни одной женщины, – вымолвил Стинго. – Даже говорить о них нельзя.
– Ну, какое-то время я бы смог без этого прожить, – подал голос Флойд, – но кто теперь будет солировать?
– Очень эффектный пример, – сказал я, – первоклассного электронного дублирования.
– Но откуда взялся этот клоун? – спросил Флойд. – Ей-богу, я видел его первый раз в жизни. Может быть, мы и впрямь наширялись бакшишем и эта планетка – не более чем наркотический кошмар?
– Спокойствие и хладнокровие! Этот клоун – не что иное, как набор электронных байтов и бит. Тут живут очень неплохие техники. Они перевели в цифирь нашу песню вместе со всеми нами, а затем анимировали солиста мужского пола. Стерли Мадонетту, записали его, а потом пересняли ролик.
– Но зачем? – простонал Стинго, устало падая в глубокое кресло.
– Хороший вопрос. И ответ очевиден. Эта половина Рая – только для мужчин. Женщин мы наверняка не увидим. Готов поспорить, их вылущили даже из телепрограмм. А также все, что с ними связано. И не спрашивай опять «зачем?». Я не знаю. Ты сам видел, как высока стена. А по наблюдениям с орбиты известно, что по ту сторону стены – тоже город. Значит, женщины – если они вообще тут водятся – должны жить на той половине.
Ни один из моих спутников не спросил «почему?», хотя обоих, да и меня, изводил этот вопрос. Я глядел в их встревоженные лица и старался думать о чем-нибудь приятном. Это удалось.
– Мадонетта, – начал я.
– Что Мадонетта? – спросил Стинго.
– Надо ей обо всем рассказать. – Я сунул в ухо большой палец и обратился к мизинцу: – Джим вызывает Мадонетту. Алло, ты на связи?
– Еще бы!
– Я тоже тебя слышу, – проскрежетал Тремэрн из моего пальца.
Я изложил события дня. Сказал «у меня все» и стал ждать откликов.
Мадонетта зашипела от злости, и я не мог ее за это винить. Тремэрн, как всегда, был сама деловитость.
– На этой половине города ты потрудился неплохо. Может, теперь пора Мадонетте выйти на разведку?
– Рано. Нам еще надо получить несколько ответов на чертову уйму вопросов.
– Пока не возражаю. Как дела с находкой? Выяснил что-нибудь?
– Увы. Но надежда остается. Капитан, дайте нам передохнуть. По-вашему, такого перехода, да еще и концерта, для одного дня мало?
Я подождал ответа. Напрасно.
– Да, сэр, вы правы. Этого недостаточно. Нужно еще изделие иной расы.
Я выдернул палец из уха, стер с него серу и мрачно уставился в пространство.
– С чего начнем? – поинтересовался Флойд.
– Не имею представления. Сказал просто, чтобы Тремэрн отвязался.
– Я знаю, с чего начать, – заявил Стинго.
Я бросил на него подозрительный взгляд.
– Сначала – МИПСК, а теперь еще и это. Наш скромный арфист открывает тайные погреба.
Он улыбнулся и кивнул.
– Видать, многолетняя служба в Лиге не пропала даром. Разве старый вымогатель у ворот не сказал нам, что завтра на рассвете открывается рынок?
– Так и сказал, – подтвердил Флойд. – Ну и что? Штуковину давным-давно сбыли с рук.