Шрифт:
Гарри Гаррисон
Стальная Крыса в гостях у дьявола
Я утопил кубики льда в слоновьей порции виски, осклабился, предвкушая удовольствие, а затем плеснул еще чуть-чуть. Пока живительная влага восхитительно булькала в горле, глаза медленно поднялись к часам, вмурованным в стену над баром.
Всего-навсего десять утра.
Джим, дружище, а не рановато ли ты нынче за воротник закладываешь? И ведь это уже который день, гляди, в привычку войдет.
"Тебя не касается!
– беззвучно огрызнулся я на себя.
– Мои привычки - это мои привычки. Моя
– Сэр, к передней двери кто-то приближается.
– Превосходно. Надеюсь, это разносчик из винного магазина.
– Вместе со звуками я источал яд, но компьютеры, как известно, невосприимчивы к сарказму.
– Сэр, вы ошибаетесь. Винно-продуктовый магазин "Балкалея" доставляет покупки по товаропроводу. Я установил личность приближающегося человека. Это миссис Ровена Виникультура. Она запарковала автомобиль на передней лужайке и направляется к дому.
Как только это имя коснулось барабанных перепонок, мой боевой дух полетел вниз, точно свинцовое грузило. Среди красавиц-зануд (а Луссуозо ими изобилует) Ровена, должно быть, первая красавица и первая зануда. Спастись от нее можно только двумя способами: или сбежать, или покончить с собой. Я двинулся в другую половину дома, к бассейну, но и там меня настиг голос компдворецкого.
– Сэр, мне кажется, миссис Виникультура упала на пластмассовый коврик у двери, который произносит на шести языках "добро пожаловать".
– Что ты подразумеваешь под словом "упала"?
– Я полагаю, это слово вполне подходит к данной ситуации. Она закрыла глаза. Ее тело перестало сопротивляться гравитации. Она медленно опустилась на землю и теперь лежит неподвижно. Если верить датчику давления в коврике, пульс ее замедлен и неровен. На лице видны синяки и царапины...
Я уже бежал через дом, а вдогонку несся голос компдворецкого.
– Дверь отвори!
– прокричал я. Она распахнулась, и я выскочил на крыльцо.
Прекрасный лик - белее полотна, темные волосы восхитительно растрепаны, пышная грудь бурно вздымается и опадает... На щеках - кровоточащие ссадины, на лбу - багровый синяк. Губы чуть заметно шевелятся. Я склонился над ней.
– Пропала...
– вымолвила она едва разборчиво.
– Анжелина... пропала...
Услышав эти слова, я, кажется, похолодел градусов на тридцать. Но на рефлексах это никоим образом не отразилось. Протягивая к ней руки, я успел набрать на браслете-коммуникаторе число 666.
– Где у нас домашняя клиника?
– выкрикнул я, просовывая руки под теплые бедра и мягкую спину и очень осторожно поднимая Ровену.
– Диван в библиотеке, сэр.
Я побежал, стараясь не замечать ледяной комок отчаяния в груди.
Поскольку мы с Анжелиной не бедствовали, услугами домашней клиники нам еще пользоваться не приходилось. И вот теперь мне подвернулся случай похвалить себя за предусмотрительность. Подписывая договор об аренде дома, мы не крохоборствовали. Иными
Пока я нес Ровену в библиотеку, диван ушел в стену, а на его месте появился операционный стол. Как только я уложил на него свою бесчувственную ношу, медробот, который вынырнул из потолка, протянул гибкие щупальца с датчиками на концах. Один из них прижался к моему затылку, и я раздраженно оттолкнул его.
– Не меня! Ее! Вот она, на столе. Тьфу ты, идиотская машина!
Застоявшийся без дела медробот с механическим энтузиазмом приступил к работе. Я отошел подальше от его щупалец. На дисплее замельтешили цифры и диаграммы - все от температуры и пульса до состояния эндокринной системы, печени и всего остального, что только можно измерить.
– Говори!
– потребовал я.
– Докладывай!
Медробот загудел - различные программы сортировали и тасовали вводимые данные, в считанные микросекунды сопоставляли и согласовывали результаты.
– Пациент перенес контузию и получил сотрясение мозга.
– Компьютер говорил мужским голосом - сочным и успокаивающим.
– Все ссадины - поверхностные. Передо мной молниеносно двигались щупальца и сверкающие инструменты.
– Они обеззаражены и закрыты. Введены необходимые антибиотики.
– Помоги ей очухаться!
– рявкнул я.
– Сэр, если под термином "очухаться" вы подразумеваете приведение пациента в сознание, то это уже сделано. Не знаю, можно ли обидеть компьютер, но мой медробот говорил таким тоном, будто его оскорбили в лучших чувствах.
– Что случи...
– пролепетала красавица, моргая огромными фиолетовыми глазами, перед которыми все расплывалось.
– Это меня не устраивает, - процедил я сквозь зубы, обращаясь к медроботу.
– Накачай ее стимуляторами или чем-нибудь в этом роде. Я должен с ней поговорить.
– Но пациент серьезно травмирован...
– Но не смертельно, - сказал я.
– Судя по твоим же словам. А теперь добейся, чтобы она заговорила. Понял, ты, сверхдорогой набор микросхем? А иначе закорочу твои РОМ, ПРОМ и ЭПРОМ!
Похоже, это возымело действие. Ровена снова заморгала и посмотрела на меня.
– Джим...
– Во плоти, моя сладкая. Не пугайся, Ровена, все будет хорошо. Рассказывай, что стряслось. Где Анжелина?
– Пропала...
– ответила она. И ее роскошные ресницы затрепетали. А я заскрежетал зубами и, поймав себя на этом, кое-как изобразил улыбку.
– Это я уже слышал. Где пропала? Когда? При каких обстоятельствах?
– Я умолк - почувствовал, что вхожу в раж.
– В Храме Вечной Истины.
– Больше она ничего не сказала. Снова закрылись глаза. Но я уже услышал достаточно.
– Лечи ее!
– крикнул я на бегу компдворецкому.
– Сторожи! Вызывай скорую!
Полицию я не упомянул - не хотел, чтобы плоскостопые путались у меня под ногами.
– Заводись!
– вбегая в гараж, приказал я атомоциклу.
– Ворота, отворяйсь!