Стальная сеть
Шрифт:
Вижу — неловко ему. Стоит, переминается, глаза отводит. Помялся он, пожал плечами, отвечает:
— Я думаю, вы честный человек, Дмитрий Александрович. Просто хотели карьеру сделать поскорей. Вот и схитрили. Бывает… Я людей своих на улице оставил, у забора, где калитка. Сказал, хочу всё сам сделать, чтобы тихо вышло, без скандала. Человек вы резкий, вдруг драться будете…
Ага. Неспроста он один пришёл. Вижу, сказать что-то хочет.
Подпрапорщик говорит, тихо так:
— Не хочу я этого, но приказ есть приказ. Вы со мной хорошо обходились, с рядовыми
Гляди-ка, какой шустрый подпрапорщик! Успел дочку хозяйкину уговорить… Дон Жуан местного разлива.
Кошкин совсем тихо говорит:
— Я сейчас с вами во двор выйду, чтобы дома не шуметь. Люди мои за оградой стоят, у калитки. Ещё человека я на задах поставил. Вы его знаете, это рядовой Банник.
— Так он живой? — спрашиваю.
Кошкин удивился:
— Живой. Банник и Шнитке оба живые. Нашли их возле кабака без памяти. Ничего не помнят. Я их по мордам наказал, чтобы неповадно было. Вину на вас свалил, что вы им выпить позволили. Уж извините, вам уже всё равно, а им облегчение.
Фух-х, это мне облегчение. Я-то подумал, что прикончил их офицер Митюша, то есть столичный инкогнито. Небось, амулет применил на солдатиках моих, змей хитромордый.
Тут Кошкин как гаркнет со всей мочи:
— Пройдёмте, господин Найдёнов! На выход! Поторапливайтесь! — это чтобы во дворе услыхали.
Взял я кой-какие вещички, на стол денежку положил — плату за жильё. Много, но ладно. Поднял с кроватной спинки попугая Микки, сунул подмышку. Пошёл к двери, подпрапорщик за мной.
Вышли на крыльцо — во дворе никого. Только из-за угла дома вдова Зинаида тихонечко выглядывает, край платка закусила, сама вся в слезах — жалеет меня.
Оглянулся я на Кошкина, а он мне подмигнул. Незаметно так. Руку протянул, за рукав меня ухватил, гаркнул снова:
— Не задерживайтесь, господин Найдёнов! Шевелите ногами!
Понял! Как не понять…
Я на месте застыл, вроде упираюсь, не иду. Подпрапорщик меня за ворот хватать стал, а я попугая Микки из рук выпустил и в воздух подбросил. Сам вырвался и влепил Кошкину по лицу. С размаху, для пущего эффекта. Подпрапорщик отлетел на пару шагов, встряхнулся, снова ко мне бросился. Тут за калиткой зашумели, затопали. Я Кошкину ещё двоечку пробил со всей мочи. Будет что показать начальству — типа, он старался как мог, злодейского взяточника задерживал!
Подпрапорщик упал, лицо всё в кровище, похоже, нос сломан, а может и челюсть. Ничего, так даже лучше. Я ждать не стал, метнулся через двор, где кусты малины. Научился у Швейцара покойного, как удирать от полиции.
Ломанулся через кусты, через забор, смотрю — рядовой Банник стоит. С винтовкой, суровый, на лице синяк свежий. И правда, получил от начальства, не соврал подпрапорщик.
Рядовой винтовку выставил, я штык пропустил мимо, винтовку отвёл и добавил рядовому Баннику ещё от себя. Ногой. Что поделать — дружба-дружбой, а служба-службой. Ему же лучше — пострадал на работе.
За спиной, возле дома, крики, шум, топот. Бегу, а в голове мысли крутятся: кто меня сдал и кому это выгодно?
***
К дому бизнесмена Алексеева я зашёл с чёрного хода. Засел в кустах, осмотрелся как следует — всё тихо. Район богатый, особняки каменные, чистая публика гуляет. Но и городовой не дремлет, это тебе не бедняцкий квартал.
Взял я бумажку, карандашиком записку начеркал. Свернул аккуратно и сунул Микки в клюв. Показал ему:
— Видишь вот то окошко? Там форточка открыта. Тебе как раз пролезть. Давай, лети.
Микки вспорхнул, к дому Алексеева подлетел, отыскал окошко и в форточку протиснулся. Пригодился подарочек прекрасной эльвийки. Всё понимает, говорить разве что не может.
Сижу, жду. Кажется, час прошёл, пока дверь открылась. Вышел слуга, в руках свёрток. Прошел во двор, ношу свою возле ограды положил. Огляделся, покивал и на свёрток указал. Незаметно, но со значением.
Тут крылья захлопали, мне на плечо Микки опустился. В клюве записка. Я развернул, читаю: «В свёртке дамский салоп, наденьте и входите».
Цапнул я вещички, смотрю, и правда: накидка какая-то, тёмной ткани, мехом оторочена. Мех как от драной собаки, молью побитый. Зато накидка длинная, широкая. Под ней не понять, тётенька пожилая или мужик. В свёртке ещё шляпка какая-то оказалась, тоже не новая, но зато лицо закрывает со всех сторон. То ли чепчик, то ли капор, женская дребедень.
Надел я этот салоп, чепчик нацепил, в бабульку превратился. Попугая сунул внутрь, спрятал поглубже. Из кустов выбрался, огляделся — вроде никто не заметил. Салоп разгладил и пошёл старушечьим шагом к дому бизнесмена Алексеева.
Глава 33
В доме Алексеева меня уже ждали. Дверь отворилась, я вошёл. Тот же самый слуга встретил у входа и молча указал, куда идти.
Провели меня коридорчиком в дальнюю комнату. Не в хозяйский кабинет, а что-то вроде прачечной.
В прачечной никого нет, бельё глаженое горкой, у стены доска гладильная — здоровенная такая — стоит. Утюгов парочка, тоже здоровые, как корабли.
— Ждите, — слуга меня впустил, а сам вышел и дверь за собой затворил.
Спустя недолгое время появился хозяин дома — господин Алексеев собственной персоной. Перед ним Федька вошёл, позади — Ерошка. Громилы хозяйские. Рожи заспанные, недовольные. Сам Алексеев в дорогом цветастом халате, поясом с кисточками подвязанном.
— Не сочтите меня невежливым, — говорит бизнесмен, а сам хмурится, — но ваш визит несколько некстати. Что случилось, господин Найдёнов?
— Неприятности на службе, — отвечаю. Капор развязал, на доску гладильную кинул. Завязки салопа распустил, но снимать пока не стал.
Говорю:
— У вас завёлся крот, господин Алексеев. Кто-то донёс, чем мы с вами занимаемся. Что денег вы мне давали тайно, что магию применяли.
Алексеев на меня глянул недоверчиво, громилы его поближе придвинулись.