Стальная сеть
Шрифт:
Ух ты, инкогнито. Прямиком из столицы. К нам едет ревизор, спасайся кто может.
— И что, господин инкогнито, вам дали право стрелять в людей?
— Да! — офицер резко выдернул ногу из моих пальцев, встал, оправил полушубок. — Если понадобится, я имею полномочия применить оружие. Вы кажетесь мне порядочным человеком, Дмитрий Александрович. Давайте так — сейчас я уйду, и вы не будете мне препятствовать. Это в ваших интересах.
Он прислушался, я тоже. Свистели уже совсем рядом. Офицер быстро сказал:
— Если сможете, приходите завтра вечером в трактир «Сивая лошадь».
После этого нырнул в дверь, легко простучал сапогами по крыльцу и всё — пропал.
А я вытащил из потайного кармашка полицейский значок и стал ждать набега городовых.
***
Городовых я дождался очень скоро. Сперва, да сгоряча меня повязать хотели. Но опомнились, разглядели значок, а один городовой, усатый дядя, меня узнал и личность мою подтвердил.
Я даже покомандовать успел, пока мы в потайной каморке ковырялись. Нашли кучу всяких вещей, которые нужны, чтобы бомбы делать. Там за платьями и всякой другой одеждой у Клавдии прямо настоящая лаборатория была устроена.
Потом труповозка подкатила, не машина, конечно, а фургон на конной тяге с красным крестом. Тела народовольцев убитых подобрали, на носилки сложили и в фургон отнесли.
А потом прикатил вихрем на пролётке мой начальник Бургачёв, и вся малина закончилась. Налетели полицейские, пристав стал распоряжаться, а Бургачёв отвёл меня в сторонку и сказал:
— Вы, Найдёнов, почему не там, где быть должны?
Хотел я ответить, но он не дал. Перебил:
— Ступайте немедленно к себе домой, господин Найдёнов. Вы ведь сняли комнату у вдовы Сидорова? Сидите там, и не выходите, пока я не пришлю человека со специальным распоряжением. Вы отправляетесь под домашний арест.
— За что? — спрашиваю.
— За невыполнение прямого приказа! — рявкнул Бургачёв. Сам весь красный, лицо пятнами пошло от злости. — Меня не волнует, что вы тут квартирку раскопали. Мы следили за ней давно, а вы, вы, Найдёнов, всё испортили! Ступайте, и не являйтесь мне на глаза без особого разрешения! Вам ясно?
— Так точно, ясно.
Ну а что тут сказать? Против ветра не плюнешь.
***
На квартиру вдовы Степаныча я пришёл как зомби. Хозяйка — Зинаида, только на меня глянула, сразу рюмочку водки на маленьком подносе принесла, с куском чёрного хлеба и огурчиком. Как говорится — то, что доктор прописал.
Я молча выпил, закусил, и на кровать завалился.
Попугай Микки дожидался меня в уголке, в большой клетке. Клетку я ему купил для виду. Чтобы разные людишки любопытные к птице руки не совали. Дверцу Микки научился открывать с одного пинка, но людям это знать не обязательно.
Попугай меня увидел, из клетки вылез, перепорхнул поближе, уселся на спинку кровати, прямо над головой. Сел, когтями вцепился, нахохлился и голову в перья втянул. Глазами круглым из перьев на меня поблёскивает — переживает. А я начал думать, как теперь быть. Думал, думал, и сам не заметил, как заснул.
Но и во сне покоя мне не было.
Снилось мне, что я в блестящем мундире — затянут как в корсет, на плечах эполеты, всякие висюльки-аксельбанты, шпоры звенят, сапоги блестят как зеркало. Мундир вроде генеральский, на груди ордена, на шее лента. И на поводке у меня огромная пантера. Это типа мой котик Талисман так вырос.
Но радости от мундира почему-то нет. Передо мной тянутся дворцовые залы, бесконечно переходят одна в другую, все в колоннах, люстрах и зеркалах. Паркет гладкий, и я по нему иду. Кругом люди — дамы в роскошных платьях, чиновники во фраках и военные в парадных мундирах. Иду, впереди пантера Талисман, и все передо мной расступаются. Один человек не отошёл, котик мой его лапой шмяк — и человек исчез. Все молчат, тишина, только шаги по паркету. И так страшно от этого, аж мороз по коже.
Вижу — впереди, в конце зала, трон стоит. Простой, никаких железок, мечей и всякой арматуры не торчит из него. Просто суровое каменное кресло. В кресле — то есть на троне — сидит человек. Лица не разглядеть, но чем ближе я подхожу, тем страшнее. Ледяным холодом от трона тянет. С каждым шагом всё холоднее, жуть давит горло, а остановиться не могу. Талисман тянет вперёд, ноги сами идут. Хотел я закричать — и проснулся.
Слышу, за дверью кто-то разговаривает. Голос подпрапорщика Кошкина. Подпрапорщик что-то говорит, женский голос отвечает. Голос не Зинаиды, молодой, звонкий.
Потом дверь скрипнула, раздались шаги, каркнул попугай Микки, а Кошкин сказал:
— Вставайте, ваше благородие. Я должен взять вас под арест.
Глава 32
Открываю глаза, смотрю — а подпрапорщик-то мой не шутит.
Вскочил я с кровати, говорю:
— Сначала отчитайтесь. Я вас направил искать гоба по имени Шмайс. Прошу доложить.
Кошкин вытянулся, отчеканил:
— Докладываю! Гоб Шмайс занесён в списки выбывших из подушного реестра.
Увидел, что я не понял, сказал просто:
— Сбежал он из-под конвоя. Застрелили его. Все видели.
Точно. Помню. Колонна инородов, снег, поля, ледяной ветер, конвоиры с винтовками. Гоблин бежит, как заяц, петляет по снегу… Выходит, это тот самый, которого добили на моих глазах. Вот гадство…
Ещё одна ниточка оборвана.
А Кошкин говорит:
— Дмитрий Александрович, мне велели вас взять под арест и отвести в участок.
— Причина?
Помялся он, отвечает:
— Говорят, вы деньги какие-то присвоили, с бумагами служебными вольно обошлись и вступили в сговор с подозреваемыми за взятку. А ещё… будто запретную магию применяли. Мне не сказали, но я услыхал, что как доставлю вас, так сразу в подвал, а там сразу следствие будет. А ещё…
Кошкин наклонился ко мне и сказал, еле слышно:
— Помните, гоба в подвале в глаз карандашом убили? Свой это был, из ваших. И вас велели в тот самый подвал сунуть. Не к добру… Грех это, живую душу губить…
Вот это да! Вот это номер! Пока работал, под меня копали, и накопали… Того гляди прикончат. За что? Ну ладно, магию я правда применял. И с подозреваемым в сговор вступил. С бизнесменом Алексеевым точно. Но как? Откуда узнали?!
Посмотрел я на Кошкина, говорю:
— Вы в это верите? Что я взятки брал и всё остальное? Арестуете и в подвал отведёте?