Стальная
Шрифт:
— Не-а… С готовкой у меня до сих пор… не очень. Все Гарри готовит. Ему — в радость, а нам все вкусно…
— Где же вы познакомились? — терялась в догадках Антонова.
Гарри вздохнул, поглядел на жену. Та просто кивнула, и он сказал:
— Нас свело само страшное обстоятельство. Война.
— Наше с Гарри знакомство далеко от романтического… — честно сказала Рогозина. — Давайте не будем об этом за столом…
— И давайте есть! — добавил Николай Иванович. — Очень вкусно пахнет!..
***
Наевшись до отвала
— Железные нервы у твоего мужа, — Антонова внимательно глядела на то, как ребенок в сопровождении двух взрослых, изучает грядки и кусты с деревьями. — Смелый человек…
— Скорее невезучий. — Рогозина поглядела на компанию с ребенком. — У нас с ним разное понимание мира, но от этого мы друг другу еще притягательнее. Гарри сейчас активно изучает Россию, наш язык и прочее… Он… такой необычный. У него столько зла на глазах творилось, и с ним все случалось… страшное… А он не ломался, не сгибался под обстоятельствами, старался не поступать плохо…
— Да… Жизнь — настолько разнообразная штука…
— Мама! Мама! Я улитку нашел! — радостно подскочил к ней сын, разворачивая ладонь с ползающей по ней склизкой улиткой. Гарри сзади смеялся, глядя, как вытягивается лицо матери, но тут же принимает прежнее выражение.
— Молодец, — проговорила Антонова устало. — Отпусти ее… Она — живое существо… И ей так плохо…
— Лучше ее положить на лист лопуха, — проговорил Гарри, — пойдем, покажу!
— Замучилась ты с ребенком в четырех стенах…
— Что делать! Материнская доля такая… — проговорила Антонова. — Степан постоянно в разъездах… Из-за своих архитектурных проектов. Ты, кстати, сама скоро познаешь вкус материнства… Мальчика ждешь?
— Да… С Гарри ждем сына… Но я занята — пишу диссертацию… Времени полно… А я без дела не могу… — развела руками Галина.
— Да, во время беременности у тебя иногда открывается второе дыхание… Было — проходила…
***
— И что же это за сюрприз? — Рогозина, которая часом ранее защитила диссертацию, шла за Гарри с завязанными глазами. Он вел ее куда-то вверх, а потом они ехали на лифте несколько минут. У нее шел восьмой месяц беременности. Запах вокруг выдавал все новое и свежевыкрашенное.
— Это сюрприз. Так, а теперь снимаю! Оп!
Рогозина очутилась на лестничной площадке перед дверью, замотанной в полиэтилен. И все остальные тоже были в полиэтилене.
— Это… это… — боялась она поверить.
— Наше с тобой жилье. Наша новая квартира! Держи ключи! Идем смотреть!
— Вот это да! И сколько же тут комнат?! — Рогозина аккуратно прошла чистую прихожую. Тут уже были покрашены стены в нейтральный «телесный» цвет.
— Как — сколько? Четыре. Тебе, мне, малышу, и гостиная… Плюс балкон. — Удивился вопросу Гарри. — А что?
— Как много! У нас чуть по-другому… Ой, какой вид из окна!
– Рогозина вышла на застекленный балкон.
— Чистый район. Метро рядом. Дом новый и парковка рядом… Магазины есть, школа во дворе, садик — пять минут ходьбы… Парк есть. «Скорая» сможет свободно приехать и уехать…
— Но это дорого!
— Я продал, как и говорил, часть акций… Одну из них. Кстати, дороже, чем думал изначально. Так что нам и обставить дом хватит…
— Как здорово! — женщина захлопала в ладоши и горячо обняла мужа. — Это потрясающая новость!
И начались радостные хлопоты по устройству семейного гнезда…
***
Роды пришли неожиданно. Просто живот неожиданно схватило и повело к низу. Женщина-врач мигом поняла, что это может значить, и Гарри кинулся звонить в скорую помощь. Она с трудом дошла до туалета — как раз тут отошли и воды…
А «прихватило» ее неудачно. Пробки по городу были буквально везде и всюду. И карета скорой помощи печально запаздывала. Уже на час.
— Гарри, — едва не плакала она от боли, метаясь по дивану. Схватки были все сильнее и сильнее. Она чувствовала, что ребенок уже опустился в родовые пути, и затягивать с родами было попросту опасно и для нее, и для ребенка. — Кажется, я вот-вот начну рожать!
— Тогда я за всем схожу, — кивнул Гарри, который уже дико нервничал: машина все не приезжала, а жена уже на пределе. — Что нести?
— Мои медицинские инструменты наверху… Все. Неси старые простыни, два таза с водой, спирт и воду в бутылке… Полотенца… Медицинские перчатки и перекись — она поможет мне сознание не потерять… И быстрее! Ай!
Роды, конечно, ей принимать доводилось. В госпитале случалось всякое… Но только теперь она осознавала — как это на самом деле дико больно…
***
Скорая опоздала.
Гарри, тихо и аккуратно баюкая кричащего новорожденного сына в руках, тщательно задернутого в полотенце и уже в пеленках, и с перевязанной и отсеченной скальпелем пуповиной, смотрел, как женщина рассматривает подслед, который вышел минуту назад.
— Чисто, вроде, — устало вздохнула она, отодвигая таз с вышедшими плодными оболочками и снимая перчатки. Дезинфицирующие влажные салфетки пришлись кстати, как и мешок со льдом, что сейчас был поставлен прямо на живот. — Убери это… Кричит?
— Мне кажется, что он есть хочет… Тянется за моим пальцем… Ой, глазки открыл!..
Женщина, устало улыбаясь, все еще дрожащими руками взяла своего сына. Младенец еще покричал и затих в материнских руках, присосавшись к груди как пиявка.
— Н-да, — присел на краюшек дивана измученный Гарри, — будет, что рассказать ему, когда станет старше… — он кончиками пальцев коснулся темной маленькой головки.