Стальной легион. Война
Шрифт:
– Благодарю вас, командор, хотя бы за то, что вы уже сделали. В самом начале нападения мы успели передать сигнал, прежде чем наша вышка была уничтожена – его должны были получить и выслать помощь. Мы забаррикадировались в самом дальнем узле станции, и сейчас мои коллеги разбирают наш завал. Скажите, а… из персонала станции и… кто-нибудь уцелел?
– Я не вижу здесь никого… Возможно, кто-то сумел, как и вы, спрятаться на станции…
– Командор, это пятый! Наблюдаем транспортное судно и около десятка истребителей. Двигались в вашем направлении, но, заметив нас и Третьего с Четвертым на орбите, транспорт сбросил скорость и остановился. Истребители перестроились в боевой ордер, но агрессии не проявляют…
– Я понял, – ответил ему Векс и взглянул на ученую: – Кажется, к вам подошла помощь. Попробуйте связаться с ними, они уже недалеко отсюда. Ну а мы вынуждены с вами попрощаться: не хочу нервировать ваших спасателей…
– До свидания, командор, и еще раз примите благодарности от всей нашей группы!
Через пару минут перехватчики уже преодолели стратосферу планеты и затем вышли за пределы орбиты. К ним, принимая строй, присоединились остальные боевые машины. Оба звена, не потеряв в произошедшем бою никого, вновь стали единым подразделением, которое продолжило патрулирование…
…– Командор Векс, срочно прибыть на базу! – вышел на связь диспетчер. – Повторяю: командору Вексу срочно прибыть на базу! Подтвердите получение распоряжения!
Он взглянул на приборы: до базы, что располагалась на научном комплексе, осталось чуть менее десяти минут лету. Однако, что за срочность? Боевой вылет? Нет, навряд ли: для этих целей на базе всегда находятся в состоянии полной готовности несколько звеньев перехватчиков, так что нет необходимости ждать возвращения кого-либо с вылета. Скорее всего, будут распекать за то, что он отклонился от маршрута патрулирования. Но для этого была веская причина…
– Командор Векс? – едва только он успел загнать свой перехватчик в ангар, поставив его на сцепку в стапели и выбраться из кабины, как к нему подошли трое офицеров в форме Особого Отдела.
Про этот отдел ходили разные слухи, в основном негативные. Созданный несколько лет назад, он был предназначен для работы с личным составом, расследования совершенных им преступлений, выяснения обстоятельств и вины, а также принятия меры наказания, своего рода карательный орган своих служащих.
– Да, это я. Чем обязан?
– Майор Вел Тар, – представился старший среди троицы. – У нас приказ: доставить вас в Особый Отдел галактики. Надеюсь на ваше благоразумие, командор, и то, что нам не придется применять силу.
– Что происходит, Векс?! – подошла Рос. Остальные пилоты, бывшие на вылете, стояли чуть поодаль, смотря на командира в окружении офицеров-особистов.
– Лейтенант, займитесь своими делами, – беззлобно, но довольно грубо проговорил майор. Взглянув на Векса, снова посмотрел на не думавшую даже выполнять его распоряжение Рос, усмехнулся и добавил: – Хотя нет, лейтенант, подождите. Принимайте командование эскадрильей, в штаб доложите, что командор Векс задержан майором Таром из Особого Отдела…
– Что все это значит, майор?! И у меня свой командир, он сейчас перед вами, так что… – вскипела Рос.
– Все нормально, лейтенант, выполняйте приказ! – негромко ответил Векс, смотря в упор на майора. – Я могу узнать, в чем меня обвиняют?
– Я не могу выдвигать обвинения, командор, пока не будет проведена соответствующая проверка, на время которой вы будете отстранены от командования. Эти обязанности возьмет на себя лейтенант… эээ… Рос, кажется? Обвинения, если таковые будут иметь место, будут выдвинуты вам в Особом Отделе, куда мы сейчас с вами направимся. Прошу проследовать за нами, командор…
Планета Сурт,
тренировочный лагерь,
территория Черной расы.
Зазвучал сигнал подъема. Почти сразу же раздался топот поднятых по нему нескольких сотен новобранцев. Вскакивая с двухярусных коек, выставленных в десятки рядов, они бросались к своей форме, аккуратно сложенной на деревянных табуретах возле коек, и торопливо облачались в нее. Через минуту они должны быть одетыми, построившись в широком проходе, по которому уже ходили инструкторы и покрикивали, поторапливая их, иногда прикладывали и крепкими пинками по принципу «куда попал». Опаздывать нельзя ни на секунду, даже одному: тогда все подразделение в течение дня из-за него ждут усиленные занятия, после которых к вечеру просто валишься с ног. Но это не все: после отбоя все подразделение ждут учения подъем-отбой, пока все абсолютно не уложатся в отведенный норматив. Но и тогда не всегда можно рассчитывать на сон – тренировки проводятся по усмотрению инструкторов, и они же определяют их длительность. Так что можно и полночи провести, укладываясь спать и по команде снова вскакивая, стараясь успеть за отведенное время. Вообще, инструкторы здесь – самые привилегированные. Они проводят с новичками все обучение и все занятия. Только они в лагере имеют право носить оружие. Живут тоже здесь, на территории лагеря, но не в казармах на сотни человек, а в отдельных постройках, в комнатках по десять человек. Сами они, в отличие от своих подопечных, были белокожими, у кого-то она отливала бронзовым оттенком, а среди новобранцев ходили, неизвестно кем распущенные, слухи, что все они бывшие то ли наемники, то ли сотрудники каких-то бывших спецслужб. Насколько это правда, никто не знал, но оружием и рукопашным боем они владели отменно: в самом начале, услышав оскорбление, дернулся было в строю один здоровяк, с которым никто из прибывших не решался связываться, дернулся, но благоразумно предпочел промолчал и остался на своем месте. Однако это не проскользнуло от цепкого взора инструктора. Он вывел здоровяка из строя и принялся орать на него, осыпая оскорблениями – каждому в строю было понятно, что это провокация. Но здоровяк купился на это: размахнувшись, он бросился на обидчика… но тут же, охнув, осел на бетон, держась за бок. Очень быстро превозмог боль и, поднявшись, снова набросился на стоящего перед ним и открыто усмехавшегося обидчика. Но получил сразу серию коротких быстрых ударов – из разбитого носа полилась кровь, и еще один удар ногой, согнувший его пополам. Инструктор же, сделав шаг вперед, охватил его руками за шеи и сжал, не давая возможности разогнуться. Резкое движение, хруст костей, который слышали, наверное, все в строю, и здоровяк безжизненным кулем валится к ногам своего убийцы. А после инструктор вывел из строя еще нескольких, стоявших рядом со здоровяком и, смеясь, убил и их, продемонстрировав несколько быстрых смертельных приемов. Затем, выбрав из стоящих нескольких новобранцев, приказал им отнести трупы к небольшому оврагу у самого края лагеря и сбросить их в него…
Запомнилась еще также и «приветственная» речь, когда только что привезенных новобранцев построили на небольшом пятачке, постаравшись изобразить строй. На середину вышел один из инструкторов, осмотрел стоящих перед ним презрительным взглядом, и, сплюнув, начал говорить.
– – Слушайте меня, стадо! Вы все здесь простое мясо, которое бросят в пекло, вы все сдохнете в будущих боях, которые начнутся уже скоро. Только вопрос в том, как быстро вы подохнете. И мы здесь для того, чтобы вы смогли прожить чуть больше и не боялись ни оружия, ни противника! Забудьте о том, кем вы были раньше, теперь вы – никто! Запомните главное, животные: отныне вы без остатка принадлежите нам! И наше слово для вас – закон, который вы должны выполнять беспрекословно! Неподчинение, невыполнение приказа, срыв поставленной перед вами задачи, причинение вреда и нанесение телесных повреждений себе или кому другому, проявление слабости и трусости – все это карается серьезным наказанием! Если вы уясните это, то у вас есть шанс дожить до выпуска…
Ракх Зурат здесь уже два месяца и за все это время видел офицеров всего несколько раз. Когда в этот лагерь прибыла их партия, офицеры проводили с новобранцами беседы и распределяли по подразделениям, где они полностью переходили во власть инструкторов. Спустя три дня они убыли из лагеря. Следующий раз офицеры прибыли спустя месяц – посмотреть, как идет обучение. В целом и общем оставшись довольными результатами, за месяц новобранцы, даже самые тупые, научились многому – например, более-менее сносно стрелять, офицеры погрузились на ожидающий их небольшой корабль и улетели. Еще бы не научиться, когда такой стимул для этого… За любую провинность наказывался не совершивший его, а все подразделение. Наказание могло быть абсолютно разным, зависело от настроения и фантазии инструктора. Когда же, наконец, наказание заканчивалось и подразделение возвращалось в казарму, то на провинившегося наседали уже сослуживцы, страдавшие из-за него. Тут простым кроссом не отделаешься, в ход шли кулаки. Инструкторы знали об этом и закрывали глаза на происходящее – главное, чтобы не переусердствовали, чтобы не покалечили провинившегося или не убили. Впрочем, такие случаи случались на памяти Зурата: первый случай произошел в первые же полмесяца после прибытия в лагерь. Тогда, вымотанные длительным забегом вокруг лагеря с мешками за спиной, загруженными булыжниками, двое, состоявших до вербовки в каком-то полупреступном формировании, ночью со злости до смерти забили виновника этого забега. С утра инструкторы, построив их всех, сначала предложили выйти из строя тем, кто совершил убийство – разумеется, у тех не хватило храбрости. Тогда они – наверняка кто-то доложил им имена – вывели убийц из строя, поставив друг против друга, так, чтобы их все видели, и, вложив каждому в руки пистолет, предложили убить подельника, тем самым выкупая свою жизнь, дав на размышление пять секунд. Спустя мгновение один из убийц выстрелил в своего товарища. Но и сам не избежал кары – около десятка плазменных зарядов, выпущенные инструктором из пистолета, прожгли его насквозь, распространяя вокруг удушливый запах горелых мяса и костей. А все остальные снова побежали вокруг лагеря, только на этот раз, помимо мешков с булыжниками, тащили на себе еще и крупнокалиберные установки. А вечером, на всеобщем построении, инструкторы пояснили свой поступок… Мораль была такова: во-первых, никто не имеет права лишать жизни своего сослуживца, что сделали эти двое, а все пострадали из-за того, что не помешали им, позволили совершить преступление. Во-вторых, один из них предал второго, пытаясь спасти себя. Следовательно, в реальном бою он также может предать всех остальных, пытаясь спастись. Предатели, совершившие к тому же преступление, не заслуживают жизни… И, в-третьих, их всех вскоре ждут боевые действия, где смерть ходит рядом и гибель товарища есть дело обычное, поэтому к ним нужно привыкать уже сейчас, чтобы не сдрейфить в ответственный момент.
Второй случай произошел не так давно, всего недели две-три назад. Тогда, на занятиях по рукопашному бою один из новобранцев, не рассчитав силы, приложил поставленному с ним в пару оппоненту слишком сильно, проломив тому череп. Нужно отдать ему должное: не став отнекиваться, оправдываться, он, стоя перед строем, громко попросил у всех прощения, прежде чем выстрел разнес ему голову. В тот раз подразделение наказывать не стали…
…Зурат вскочил в строй, поправляя форму, по пути пнув, поторапливая, копошащегося толстяка – у того было какое-то уж слишком мудреное имя, запомнить которое никак не удавалось. До истечения времени, отпущенного на построение, оставалось несколько секунд, а он еще одевался. Получать наказание из-за него не хотелось, и несколько человек вдернули его в строй буквально в последнюю секунду – он так и застыл, не успев полностью заправиться. Инструктор шагнул к нему – и толстяк согнулся, получив сильный удар в солнечное сплетение. Он, вытаращив и без того большие выпученные глаза, судорожно пытался втянуть в себя хоть глоток воздуха, что не получалось… Через несколько минут он все же отдышался и попытался выпрямиться, но новый удар свалил его с ног.