Стальной пляж
Шрифт:
— Нет, не такие. Беда с одним из нас становится общей бедой. Может, мне не следовало бы говорить это, Хилди, но когда ты появилась тут, некоторые из нас приняли тебя за дачницу. — Он ударил себя в грудь и наклонился вперёд, снова чуть не свалившись, и выпучил на меня глаза, будто брал на слабо: попробуй не поверить тому, в чём собираюсь признаться! — Я решил, что ты дачница, Хилди, я, мэр Мэтью Томас Диллон, градоначальник этого славного местечка уж скоро семь лет как.
Он театрально повесил голову, затем резко вздёрнул, как на верёвочке:
— Но мы ошибались. Вот совсем недавненько ты показала себя настоящей техаской. Хижину построила. Ты приходила в
— Играла, ха! — буркнул Сауэдо. — Это была не игра.
Вокруг рассмеялись.
— Мэр Диллон, — взмолилась я, — пожалуйста, дайте мне сказать…
— Не раньше, чем сам договорю, — добродушно рыкнул он. — И вдруг четыре дня назад случилось несчастье. Да позволено мне будет сказать, некоторые из нас не совсем отрезаны от внешнего мира, Хилди, они в курсе всего. От них мы узнали, что ты только что лишилась работы там, снаружи, и подумали, что ты попытаешься начать новую жизнь здесь, в деревенской глуши. Знаешь, там, снаружи, откуда ты пришла, люди сказали бы: ай-ай-ай, какой стыд… Но только не в Техасе. Так что вот, Хилди… — тут он сделал широкий круговой жест, словно обводя рукой новёхонькую хижину, и на этот раз таки выпал из-за стола, увлекая за собой весь эскорт шлюшек. Но тут же вскочил, быстрее, чем вылетает пробка, и продолжил, не теряя достоинства: — Вот твой новый дом, и мы справляем твоё новоселье.
Об этом мне следовало бы догадаться вскоре после того, как он организовал стол. И, боже милосердный, переполняли ли когда-нибудь хоть какую-нибудь женщину столь смешанные чувства, как те, что обрушились на меня?!
* * *
Как я продержалась ту ночь — до сих пор понятия не имею.
За речью последовало вручение подарков. Я получила всё: от традиционного хлеба с солью, от моей бывшей жены Доры, до совершенно новой чугунной кухонной плиты, от владельца магазина смешанных товаров. Преподнесли мне и кресло-качалку, и пару поросят, которые тут же сбежали, а все устроили за ними весёлую погоню. Обзавелась я и новой кроватью, и двумя лоскутными одеялами ручной работы. Мне подарили яблочные пироги и предметы для разжигания очага, рулон проволочной сетки и китайский чайный набор, куски мыла из свиного сала, мешок гвоздей, пяток цыплят и железную сковороду… список даров всё рос и рос. Все окрестные жители, богатые ли, бедные, пришли хоть что-нибудь мне дать. Когда подошла маленькая девочка и протянула чехол на чайник, который сама связала, я наконец не выдержала и разрыдалась. В каком-то смысле это принесло облегчение; до этого я так долго и широко улыбалась, что думала, у меня лицо треснет. Но всё прошло хорошо. Меня похлопали по спине, и все в доме прослезились вслед за мной.
Затем ночное празднество разыгралось не на шутку. Нарезали ломтями говядину, разложили бобы, нагромоздили гору тарелок, люди уселись кружком и принялись набивать животы. Я пила всё, что мне наливали, но так и не почувствовала опьянения. Хотя всё-таки слегка захмелела, потому что остаток вечеринки запомнился мне как череда не связанных между собой сцен.
В одной из них я, мэр и Сауэдо сидели на бревне перед костром, а за нашими спинами кружилась кадриль. Должно быть, мы разговаривали, но я понятия не имею, о чём. Помнится, мэр сказал:
— Хилди, однажды я и ещё пара человек посиживали за беседой в салуне "Аламо".
— И не говорите, мэр Диллон! — воскликнула позади нас одна из девушек и унеслась в вихре танца.
Мэр смущённо прокашлялся.
— Видите ли, я должен время от времени заглядывать в салун, дабы быть в курсе нужд моих избирателей.
— Конечно, мэр Диллон, — согласилась я, зная, что он проводит в среднем по шесть часов в день за своим привычным столиком, и если то, чем он там занимается, называется "держать руку на пульсе народа", то избиратели Нью-Остина наслаждаются самым пристальным вниманием властей со времён изобретения демократии. Возможно, именно поэтому Диллон регулярно побеждал с гигантским перевесом. А может, дело в том, что никогда не было ни одного кандидата от оппозиции.
— По общему мнению, Хилди, — провозгласил мэр, — ты никогда не будешь фермером.
Это ни для кого не стало новостью. Даже если не брать в расчёт то, что я сомневалась, есть ли у меня к этому талант, и на самом деле никогда всерьёз не планировала заниматься фермерством, — в Большом Великом Пузыре, известном как Западный Техас, ни у кого никогда не было успешной фермы. Ей нужна вода, тонны воды. Можно выращивать садовые растения, разводить скот — лучше коз, хотя и свиньи неплохо выживают, — но фермерство исключено.
— Думаю, вы правы, — ответила я и отхлебнула из стеклянной банки, которую держала в руке. Ко мне подсел пастор и тоже отпил из своей банки.
— На самом деле мы не знаем, собираешься ли ты здесь остаться, — продолжил мэр. — В любом случае, давить на тебя мы не станем; вдруг у тебя есть планы насчёт другой работы снаружи, — он поднял брови, затем свою банку.
— Ничего конкретного.
— Ну тогда… — он собрался было продолжить, но замолчал с озадаченным видом. Мне случалось раньше так же напиваться, и я знала это чувство. Он прочно и надолго потерял нить разговора.
— Мэр хочет сказать, — деликатно вмешался пастор, — что жизнь завсегдатая салуна и карточного игрока — возможно, не лучший выбор для тебя.
— Игрока, ха! — встрял Сауэдо. — Эта леди не играет.
— Заткнись, Сауэдо, — велел мэр.
— Нет, не играет! — с вызовом продолжал тот. — Не будет ещё трёх недель, как она своим четвёртым тузом сорвала крупнейший банк за ночь, и я знал, что она жулит!
Такие слова прозвучали бы провокацией из уст кого угодно, кроме Сауэдо. Произнеси их кто-нибудь в "Аламо", это было бы достаточным поводом перевернуть столик и затеять перестрелку — к величайшей радости производителей холостых патронов и развлечению туристов за соседними столиками. Но Сауэдо я решила это спустить, тем более что он был прав. Кстати, крупный банк, о котором он говорил, составлял примерно тридцать пять центов.
— Успокойся, — осадил пастор. — Если считаешь, что кто-то жулит, говори об этом прямо там и прямо тогда.
— Не мог! — огрызнулся Сауэдо. — Не знал, как она это сделала.
— Тогда, возможно, она не жулила.
— Жулила, к гадалке не ходи! Я-то знаю, что ей сдал, — торжествующе произнёс он.
Мэр и пастор в недоумении переглянулись и решили оставить его слова без внимания.
— Мэр хочет сказать, — предпринял новую попытку пастор, — что, возможно, тебе захочется подыскать работу здесь, в Техасе.
— Дело в том, — сказал мэр, придвинулся поближе и заглянул мне в глаза, — что у нас открылась новая вакансия училки прямо здесь в городе, и мы были бы так довольны, если бы она досталась тебе!
Когда я наконец осознала, что они говорят серьёзно, то чуть не брякнула вслух своё первое впечатление: что скорее Луна застынет замертво на своей орбите, чем я соглашусь на столь глупое занятие — стоять перед кучкой детей и пытаться чему-то их научить. Но я не могла ответить им так и сказала другое: что подумаю на досуге, и они этим удовлетворились.