Стальной рассвет. Пески забвения

Лобанов Сергей

— Вот и хорошо. Лошадь оставляю тебе, в бою она только помешает: наездник я не особо искусный, мне гораздо удобнее сражаться пешим.

— Я тоже не привычна к лошадям, — ответила, стараясь улыбаться, девушка, но тревога в глазах выдавала её. — Что мне с ней делать, пока тебя не будет?

— Сохраняй её, пока не узнаешь исход сражения.

— Как же ты будешь сражаться без щита, шлема, Эрл? — задала девушка больше всего беспокоящий её вопрос.

— Не бойся, Ойси. У меня есть кольчуга, уже неплохо. Щит и шлем, конечно, не помешали бы. Но где их взять? Посмотри, многие ополченцы экипированы ещё хуже. У меня есть копьё и меч, ими я неплохо владею, а они вооружены кто чем, и вовсе не похожи на воинов. Все они,

за редким исключением, крестьяне и горожане.

— Я вижу, какое у них оружие, — вздохнула девушка. — Но я не за них беспокоюсь, а за тебя, понимаешь? Говорила же: давай, продадим лошадь, чтобы купить необходимые доспехи. Почему ты отказался?

— Потому что тебе может пригодиться лошадь.

— Что ты хочешь сказать этим, Эрл?

— То, что мы можем не победить в этом сражении. Тогда энгорты придут сюда. Тебе понадобится лошадь, чтобы спастись.

— Почему у тебя такие плохие предчувствия, Эрл?

— Потому что в этом войске очень мало воинов, сама видишь. Храбрецов полно, но против энгортов — смелых, дисциплинированных и искусных в бою этого недостаточно. Наместник привёл мало воинов, а аджер'oнской коннице я не верю вообще. Рисковать своими жизнями за него и за Колмадор они не станут.

Эрл вздохнул.

Затрубили трубы и зазвучали рога, зовущие к выступлению.

— Мне пора, Ойси, — сказал юноша.

— Возвращайся с победой, Эрл. Я буду ждать тебя здесь.

Юноша пошёл не оглядываясь. А Ойси смотрела вслед без слёз, но сердце её предчувствовало беду, особенно после слов Эрла о плохой готовности войска колмадорийцев и о том, что ей может понадобиться лошадь. Она ещё долго держала в поле зрения сначала его фигуру, потом копьё, потеряв, в конце концов, из виду в частоколе других копий и поднявшейся пыли.

Войско вышли провожать и другие люди из местных жителей и из тех, кто пришёл с ополченцами, оставшись в обозе. Мимо шли и шли ополченцы, скакала конница, ржали лошади, бряцала амуниция, слышался топот копыт и тысяч ног пеших.

Дозорные из передовых отрядов постоянно докладывали наместнику о том, как ведут себя энгорты. Первый день перехода прошёл без особых происшествий, если не считать нескольких стычек с такими же дозорами врага.

О том, что на помощь осаждённому Тафакору идёт войско, энгорты, конечно же, уже давно знали.

Ночь провели, не разбивая лагерь, остановившись в открытом поле. Эрл всё больше и больше убеждался в отсутствии у наместника таланта военачальника.

Тот, окружённый придворной знатью, ставшей таковой из бывших рыбаков, надменно выслушивал доклады подчинённых ему военачальников. Они говорили, что если на такой незащищённый лагерь ночью нападут энгорты, — беды не миновать. Наместник важно кивал и отпускал от себя умудрённых опытом воинов, не давая никаких конкретных указаний, увлекаясь разговорами с приближёнными.

Более разумные нижестоящие военачальники сделали всё, чтобы максимально обезопасить отдыхающее войско: вместо обычных дозоров выставили усиленные караулы, разбив на четыре стражи — то есть каждая стража бодрствовала по два часа. Им приказали не смыкать глаз, а всех всадников в войске заставили не снимать с лошадей сёдел.

Ночь прошла спокойно, с рассветом все вновь тронулись в путь, выслав вперёд уже усиленные дозоры, так как до Тафакора оставался один переход.

Обширная холмистая пустошь, раскинувшаяся между осаждённым городом и приближающимся войском, стала местом встречи двух армий, закованных в железо. Ожидавшие армию Колмадора энгорты заняли наиболее удобную для себя позицию, построив легионы в нешироком распадке между двух невысоких холмов. Распадок от холмов неспешно спускался вниз. Тем самым энгорты выбрали очень удачное место: теперь войско неприятеля вынуждено будет идти вверх, что очень неудобно для сохранения линии строя. Только единый строй выдерживает удары копий. Только в строю можно надёжно укрыться щитами от туч стрел, сыплющихся смертельным тяжёлым градом. Если строй рассыпался, если потеряно плечо соседа, значит дело плохо. Очень сложно построиться в момент атаки, когда каждый открыт с боков, когда противник идёт сплошной стеной, ощетинившись длинными острыми копьями. В одиночку напора не сдержать, остатки строя вообще рушатся, начинается неорганизованное отступление, а по сути бегство, означающее только одно: сражение проиграно. Тут уже каждый думает о себе, о своей жизни, о том, как спастись от безжалостных преследователей, убивающих и убивающих всех, кого настигнут, а настигают они почти каждого…

Походная колонна колмадорийцев начала разворачиваться в боевой порядок — длинные сплошные пешие шеренги глубиной в двадцать пять шеренг с конницей на обоих флангах. Каждый воин был вооружён круглым щитом и копьём — сариссой. Только первые пять рядов выставляли копья вперёд, остальные держали их вверх над плечами впереди стоящих тяжеловооружённых воинов — гоплитов, защищённых крепкими латами, круглыми щитами, держащимися на локтевом сгибе левой руки, так как сариссу приходилось удерживать двумя руками. Задача остальных заключалась в создании давления. При такой силе и массе удар фаланги был страшен. Она сметала противника с места, растаптывая его. Недостаток же заключался в том, что фаланга была малоподвижна, не могла быстро переменить фронт перед лицом неприятеля, и была малопригодна для рукопашных схваток.

Построение энгортов осуществлялось легионами, состоящими из тяжёлой и лёгкой пехоты в крепких доспехах, с прямоугольными выгнутыми щитами, вооружёнными копьями, дротиками и короткими мечами. Кавалерия, также облачённая в доспехи, имеющая круглые щиты, была вооружена дротиками и мечами.

Легион насчитывал примерно триста кавалеристов, остальную численность до пяти тысяч составляла пехота, поделённая на располагающиеся в шахматном порядке манипулы по сто воинов в каждой. Недостатком легиона являлась слабость против удара всей фаланги. Преимуществом была манёвренность, способность сражаться на пересечённой местности и в лесу.

Так как Эрл не входил в состав приведённой наместником гвардии, то ему, как и многим другим добровольцам, места в фаланге не нашлось. В их задачу входило прикрытие строя фалангистов: стрельба из луков, метание дротиков, копий, камней из пращей. После этого основной строй фаланги должен был доделать начатое. А уцелевшие воины из прикрытия отходили на фланги.

Построившись в боевой порядок, фаланга и ополченцы двинулись на сближение с врагом. Мерно забухали большие барабаны. Их низкий гул, нагнетая обстановку, поплыл над пустошью, заставляя сердца биться учащённее, тревожнее. Топот десятков тысяч ног и сотен копыт, ржание лошадей, бряцание амуниции, дыхание воинов, а потом и их дружные выкрики, слившиеся в один мощный рёв: «Арх!!! Арх!!! Арх!!!», наполнили местность сгустившимся ощущением скорой кровопролитной резни.

Суровые и спокойные энгорты стояли в молчаливом ожидании. Но вот в ответ забухали их барабаны, своим гулом вплетаясь в общий грохот. Легионы в один голос взревели: «Орро!!! Орро!!! Орро!!!», ударяя обнажёнными мечами в прямоугольные выгнутые щиты. Тяжёлый звон разорвал округу.

Эрл в числе других добровольцев шёл впереди фаланги, разглядывая своих соседей, стараясь понять их настрой на битву, насколько они надёжны. Общее количество добровольцев насчитывало не менее тридцати тысяч. В основном здесь собрались крестьяне, горожане. Они не были профессиональными воинами, но от этого их желание защищать свою страну меньше не стало. Сюда пришли жители разных областей, таких как Тифея, Эмия, Ортида, Линстида. Их одежды говорили о принадлежности пришедших к тем или иным землям Колмадора.