Стальные цветы
Шрифт:
– Как ни странно, часть Центра, которая стала продолжением Вашего коллеги, Алана, даже сумела использовать эту религию, – продолжал свой рассказ Фидес, уже идущий значительно ближе к Фарреллу, – некоторые люди предпочли жить вне Гавани, вдали от роботов и ближе к Барьеру. «Алан» каким-то образом сумел убедить верующих в том, что такие люди близки к святым, что относиться к ним надо соответствующе. С той поры паломники преподносят дары отдалённым поселениям, и те не испытывают нужды в провизии или помощи.
– Это странно, – заметил Фаррелл, – Разве мы не должны были слиться воедино после создания Центра?
– Я сам не сильно понимаю, как он работает, – ответил растерянно Фидес и пожал плечами, – Каждый раз, когда я считываю сознание Центра, он представляется чем-то иным, как будто вы трое смешиваетесь в нужных пропорциях для решения каждой отдельной задачи.
– Мы трое? Я думал, Центр состоит из сотен сознаний, – удивился Фаррелл и, остановившись, пытливо посмотрел на Фидеса. Тот ответил наклонённой головой и озадаченным взглядом:
– Я думал, Вы помните создание Центра. Видимо, текущая копия Вашего сознания была первой, ещё до его сотворения, – предположил робот и, тяжело вздохнув, продолжил: – В основу этого ИИ легли сознания Вас, Алана и Генриха; остальные сознания являются вспомогательными – фактически, человеческими процессорами нового поколения. Поначалу ваши сознания существовали порознь, однако в конечном счёте решили соединиться для большей эффективности, – пояснил Фидес осторожно, наблюдая за реакцией Фаррелла.
Тот лишь коротко кивнул и, отведя глаза, повернулся спиной к не меняющему направление ветру, и пошёл вперёд. Фидес последовал за ним, не уверенный в необходимости своих слов.
Глава 2
Через некоторое время впереди, среди серых песков, что-то засверкало. Фаррелл остановился и начал настороженно всматриваться вдаль, однако Фидес успокоил своего попутчика, объяснив, что это, скорее всего, были паломники.
Продолжив свой путь навстречу сверкающим на свету стальным телам, вскоре Фидес и Фаррелл смогли разглядеть колонну одетых в тёмные робы роботов, некоторые из которых поднимали руки, чтобы защититься от поднявшегося ветра. Фаррелл с недоверием к собственному зрению заметил, что другая часть Стальных не обращала внимания на пыльный буран, и даже их одежда не колыхалась, как будто они находились в помещении без окон и дверей.
Завидев двух путников, предводитель колонны на секунду замер, как будто очутившись перед живой святыней. Когда он наконец преклонился перед Фарреллом и Фидесом, остальные последовали его примеру, безропотно сложив руки в молитве.
– Наши приветствия, Творец, – обратился он к Фарреллу, подняв голову, – Наши приветствия, Первый Серафим, – обратился он к стоящему позади спасённого Фидесу.
– Наши приветствия, пилигримы, – ответил Фидес, выступая вперёд закрывая собой растерянного Фаррелла, – Далеко ли ближайший город?
– В двух часах ходьбы, Серафим. Позволите встречный вопрос? – спросил предводитель пилигримов, не отрывая глаз от Фидеса. Когда тот кивнул, робот продолжил: – Далеко ли находится Белизна? Часть наших путников слышала Её рокот прошлым утром.
– По утрам она расстилается совсем рядом: вчера она поглотила наше кострище. Если вы будете идти против ветра, вскоре найдёте место своего покоя, – ответил Фидес восторженному роботу. Тот расширил свои глаза, смотря то на Серафима, то на Творца.
– Конечно, конечно! Белизна не поглотила вас, ведь вы были рождены из Неё. Благодарю Вас, Творец и Серафим. Надеюсь, ваш путь будет освещён Её благодатью! – произнесли роботы через своего лидера единым голосом.
– Желаю вам найти покой в её объятиях, пилигримы. Ступайте с миром, – попрощался с ними Фидес, и путники разминулись.
Фаррелл ступал неуверенно, качаясь на каждом шагу. Неестественность его положения и всего происходящего разъедала его изнутри, заставляя сомневаться в своих существовании и рассудке. Тем не менее, через некоторое время в его сознании робкой вспышкой появилось ясное понимание происходящего: у Алана, как и в прошлый раз, был безумный план. Найдя рациональное объяснение, Фаррелл вернулся к своей твёрдой, уверенной поступи.
***
Через какое-то время Фаррелл заметил, что его тень не сдвинулась ни на один градус, хотя он бессознательно насчитал уже более шестнадцати тысяч шагов. Подняв голову в поисках привычного светила, он заметил, что белое марево неба время от времени как будто вспыхивает белыми светлячками; немного последив за ними, Фаррелл наконец разглядел, как от небесного покрывала отделяются и стремительно, ослепительно быстро падают наземь кусочки белого света. Человек растерянно подставил руку этому неземному дождю и наблюдал за тем, как световые капли проходили сквозь его механическую руку и слабо обжигали органическую при столкновении. Вскоре эти капли стали оставлять после себя в воздухе белые следы, как будто стремящиеся выстлать перед глазами Фаррелла белое полотно забвения.
Почуяв неладное, Фаррелл вмиг догнал Фидеса и описал тому свои странные видения.
– Поселение впереди оберегает один из таких же Серафимов, как и я; он, скорее всего, воспринимает Вас как опасность и пытается растворить Вас в Белизне до того, как Вы дойдёте до города, – быстро пояснил робот и, задрав левый рукав и взяв руку Фаррелла, отчаянно ускорил шаг. Фаррелл похолодел, заметив, как из борозд на предплечье робота пробились небольшие световые проростки, тут же принявшиеся ползти к его запястью.
– Фидес! Фидес, что это такое? – испуганно воскликнул Фаррелл и рванул руку, безуспешно пытаясь вырваться из стальной хватки робота.
– Не бойтесь, она восстановила Ваше тело, когда я достал Вас из саркофага – сейчас она защитит Вас от него, – ответил Фидес. Его голос звучал как будто издалека, пробиваясь сквозь белый шум, застилающий Фарреллу глаза.
Фаррелл настойчиво отторгал небольшие ростки, пытающиеся каким-то неведомым ему способом проникнуть под кожу. Его мозг болезненно пульсировал, как будто сжимаемый стальными тисками; раздвоенность его зрения, вызванная слепотой левого механического глаза к Белизне, только распаляла его панику. Когда он снова попытался стряхнуть с себя упорные ростки, они поползли вверх по его руке, завиваясь белоснежной руковицей. Вскоре световые капли окончательно застлали человеку глаза, и он мог ощущать только неумолимо ползущую к его глазам лозу. Всё ещё сопротивляясь её росту, он, тем не менее, отчаянно надеялся на спасение, надеялся на то, что она защитит его от этого непонятного нового мира, в котором он оказался.