Стальные гробы рейха
Шрифт:
Прошло двое суток тягостного ожидания. И вот, 3 сентября 1939 года, Великобритания, связанная договором с Польшей, не очень охотно объявила войну Германии. В тот же день ровно в 15.00 от Деница поступила срочная радиограмма. Следуя указаниям, Лемп вскрыл секретный пакет, находившийся при нем с самого начала плавания. Там указывался операционный район для его лодки: от 54 до 57 градусов северной широты и от 12 до 18 градусов западной долготы. В этом районе, который пересекали маршруты из Англии в Северную Америку, надводным средствам и подводным лодкам приказывалось атаковать вражеские боевые корабли всеми средствами, а торговые суда захватывать в соответствии с призовым правом.
В начале войны немецкие подводные лодки должны были в соответствии с Лондонским соглашением 1930
Согласно этому протоколу торговое или пассажирское судно могло быть уничтожено только в том случае, если оно не останавливалось после предупреждения, сопротивлялось досмотру или обыску, а также если груз, который транспортировался судном, признавали контрабандным. Топить судно разрешалось лишь после вывоза пассажиров, экипажа и судовых документов в безопасное место. Командиры подводных лодок получали полную свободу действий только при встрече с военными транспортами или с торговыми судами, следующими под охраной военных кораблей или самолетов. Такие суда могли уничтожаться без досмотра.
Все это хорошо выглядело на бумаге, однако на деле часто получалось по-другому. Подводные лодки, особенно во время ночных атак, фактически не имели возможности определить не только национальную принадлежность судна, но и что это за корабль — военный или торговый. Досмотр в таких условиях мог привести к потоплению подводной лодки даже слабо вооруженным транспортом. Естественно, нацисты стремились любыми средствами отделаться от Лондонского соглашения, затруднявшего использование субмарин, которые должны были решить одну из основных задач Кригсмарине — нарушить морские и океанские коммуникации Англии, а позже и США. Со временем им это удалось: ограничения, касающиеся ведения вооруженной борьбы на море, постепенно снимались. Причем делалось это исходя исключительно из военных соображений. Сначала было разрешено уничтожать суда, пользующиеся радиосвязью при обнаружении немецких подводных лодок, и суда, идущие без ходовых огней, а в дальнейшем немецким подводникам предоставили право атаковать любое неприятельское судно. И не только немцы грешили нарушением правил ведения войны на море, подобное допускали и союзники. Так или иначе, но Германия поначалу даже не подозревала, насколько быстро она столкнется с проблемами призового права. А произошло это буквально в первый день же войны с Англией.
К вечеру 4 сентября командиру U-30 доложили, что прямо по курсу виден дымок. Лемп, не ожидавший такого скорого начала боевых действий, сдвинул фуражку на затылок и не без волнения прижался лбом к окулярам перископа. Похоже, это был пассажирский пароход, с борта которого доносились звуки легкой музыки. Но почему он идет с потушенными огнями? Лемп понятия не имел, что капитан судна, англичанин Джеймс Кук, по указанию морского ведомства в Ливерпуле, распорядился погасить огни, чтобы не стать мишенью для торпедной атаки немецких субмарин, о возможной встрече с которыми он, естественно, был предупрежден заранее.
Пароход шел противолодочным зигзагом, то и дело меняя курс, что вызвало у Лемпа подозрение. Установив, что судно принадлежит Англии, Лемп после недолгих колебаний решил атаковать его. Он был абсолютно уверен, что атака оправданна и не противоречит международным правовым нормам. А может, рвавшийся в бой Лемп просто предпочел не вспоминать о них…
Пассажирское судно «Атения», принадлежавшее британской пароходной компании «Дональдсон атлантик лайн», 2 сентября в 4.30 утра покинуло Ливерпуль и взяло курс на Монреаль. Это был последний корабль, отплывший из английского порта до начала войны. На борту его находилось 1102 пассажира — на 200 человек больше, чем положено. Только малая часть из них являлась подданными Великобритании, остальные были гражданами США и Канады, то есть тех государств, которые на 3 сентября имели нейтральный статус. Среди пассажиров находились 150 эмигрантов, из которых 34 были немцами,
Когда спустя восемь часов после объявления войны «Атения» находилась приблизительно в 200 морских милях западнее Белфаста, капитан Кук и все на борту полагали, что опасность уже позади, но они ошибались. Ровно в 19.32 раздался страшный взрыв, после чего на несколько мгновений над океаном нависла неестественная тишина. Торпеда попала в корму парохода, он стал крениться набок. Несмотря на возникшую после шока панику капитан Кук успел послать сигнал с просьбой о помощи.
Лемп и все стоявшие на вахте слышали истошные вопли женщин и детей, удары о воду спасательных шлюпок, видели огни ручных фонарей и прыгающих вниз людей, пытавшихся спастись. Теперь подводникам было абсолютно ясно, что торпедирован не военный транспорт, а пассажирский пароход, не выказывавший враждебных намерений. Никаких действий к спасению людей Лемпом предпринято не было.
Через несколько часов «Атения» ушла на дно, и вместе с ней погибли 128 человек (118 — по другим данным), из них 69 женщин и 16 детей. Лишь после полуночи подоспевший норвежский танкер «Кнут Нельсон» смог подобрать едва живых потерпевших. Эта трагическая ошибка — если только она действительно была ошибкой — вызвала всплеск возмущения во всем мире.
Англия сразу заявила, что Германия вопреки международным конвенциям с первого же дня военных действий на море начала вести неограниченную подводную войну. Тут же вспомнили о Первой мировой, во время которой немецкие лодки уничтожали гражданские суда. Однако нацистское правительство отвергло все обвинения и даже оспаривало самый факт потопления «Атении» немецкой субмариной, поскольку ни одна из находившихся в открытом море лодок не донесла об этой атаке.
Фриц Лемп вернулся в Вильгельмсхафен на поврежденной U-30 только 27 сентября. Неделей раньше он вынужден был высадить одного раненого члена экипажа где-то на берегу Исландии. Только из личного доклада командира лодки Дениц узнал о потоплении «Атении». Оказывается, Лемп, отлично представляя себе последствия, специально не донес о случившемся. Дальнейшее развитие событий пошло по знакомому сценарию. Вместо того, чтобы хотя бы теперь признать факт потопления «Атении» и выразить сожаление по поводу ошибки, по настойчивому требованию политического руководства Германии, нападение германской подлодки упорно отрицалось. Лемп отделался всего лишь домашним арестом, а 1 октября без всяких задержек получил очередное звание капитан-лейтенанта.
Нацистские власти вынудили морское командование дать указание держать в строжайшей тайне истинное положение вещей в деле с «Атенией». Дениц приказал изъять из журнала боевых действий субмарины U-30 соответствующие записи и заменить их другими. При этом лица, осуществившие манипуляцию, даже не потрудились подделать почерк Лемпа. Согласно новой версии, U-30 находилась в 200 милях западнее реального места событий. Пропагандисты Геббельса зашли еще дальше и назвали «истинными убийцами» самих англичан, которые якобы потопили корабль специально, чтобы спровоцировать американцев на вступление в войну с Германией. Эта фальшивка была опубликована в газете «Фелькишер Беобахтер» 23 октября — через месяц после доклада Лемпа. В ней утверждалось, что на судно самими же англичанами была заранее подложена «адская машина» с тем, чтобы потом обвинить немцев в его гибели и одновременно оправдать свои действия на море, противоречащие международным конвенциям. Классический пример геббельсовской политической фальшивки.
Оставалась, правда, одна проблема: Адольф Шмидт, тот самый раненый член экипажа, которого командир U-30 оставил в Исландии. Лемп уверил Деница, что Шмидт никому ничего не расскажет, потому что он, Лемп, заставил его поклясться в этом.
Позже, оказавшись в плену у англичан, которые вступили в Исландию в 1940 году, Шмидт на неоднократных допросах так и не рассказал правды. Однако молчание он хранил лишь до Нюрнбергского процесса: там он впервые заговорил о потоплении «Атении», посчитав, что окончание войны освобождает его от присяги своему командиру. Так тайное стало явным.