Стальные корсары
Шрифт:
Да, британцы умеют драться, не зря у них так популярен бокс, и джентльмены отнюдь не считают зазорным помутузить друг друга кулаками. Вот только мало того, что эта парочка уже набралась, так они еще и совершенно не учли, что могут нарваться на знатока этого вида спорта. Причем, в отличие от них, Трамп в молодости тренировался не ради дружеской разминки перед ланчем, а чтобы реально драться. Все же страна у них была не самая спокойная. А главное, учился он не выхолощенной пародии на бой, распространенной в Британии, а боксу классическому, с захватами, бросками, ударами локтем и прочими сюрпризами для джентльменов. В результате один из британцев моментально последовал за уже нокаутированным товарищем, а вот второй оказался орешком покрепче.
Есть такая старая истина - к разуму некоторых людей можно достучаться только прикладом. К этому конкретному за неимением под рукой ни винтовки, ни кольта, Юджин достучался табуретом.
Тем не менее, в панику от страха, равно как и в ступор от удивления, лейтенант не впал, и отреагировал практически мгновенно. Подвели разве что ноги на столе - пока высокий и отнюдь не худенький офицер вставал, в одном помещении с ним оказалось уже четверо захватчиков. Однако Юджин встретил их, как надо, отцу было бы не стыдно за непутевого отпрыска.
Первый из нападающих, самый высокий и мощный, словил шикарный кросс и рухнул на спину. Сила удара наложилась на встречное движение человека, что усилило эффект. Уклонение, свинг с левой. Второй противник складывается пополам. Третий уже рядом... Апперкот - не самый любимый Трампом удар, при его длинных руках бить попросту не всегда удобно. Однако же получилось, и третий противник разом выключился из активных действий, однако последний успел обхватить лейтенанта поперек тела, сдавить так, что перехватило дыхание, и вместе с ним рухнуть на пол. Шансы у Юджина еще были, но тут в рубку вломилось еще несколько человек, и кто-то успешно приложил лейтенанта по голове удачно подвернувшимся биноклем. Тонкая оптика не выдержала столь грубого обращения, но и голова американца оказалась не железная, и ее обладатель, потеряв сознание, бессильно распластался на полу.
– Ну, здоров, лось, - прохрипел Костин, медленно садясь и осторожно щупая пострадавшую челюсть.
– Здоров, здоров, - пропыхтел в ответ Кольчужкин, ловко скручивая руки лейтенанта его же собственным ремнем.
– Это все?
– Да вроде бы...
– Ну так не сиди, помогай.
Лейтенант был последним. Пока с ним возились, еще четверо русских моряков проникли в машинное отделение крейсера, где пара кочегаров-негров под руководством какого-то расхристанного до безобразия старшины лениво подбрасывала в топку уголек - один котел американцы все же держали под парами. Иного, впрочем, сложно и ожидать - корабль живой организм, и живет он пока есть пар в магистралях. Здесь сопротивления никто не оказал и даже бежать не пытался. Впечатленные револьверами в руках неожиданных захватчиков, всегда с уважением относившиеся к оружию американцы тут же подняли руки и без лишних слов проследовали наверх.
Спустя какие-то пять минут на борт крейсера уже поднялись остатки команды «Стерегущего». И тех членов экипажа крейсера, которые оставались на корабле, ждало «веселое» пробуждение. Во всяком случае, большинству из них просыпаться под дулами винтовок, изъятых из арсенала их собственного крейсера, раньше явно не приходилось. Наверное, именно этим объяснялся тот факт, что сопротивления никто оказать не пытался. Повинуясь отданным на скверном английском приказам выстроились у переборки и мрачно смотрели на одетых кто во что людей, держащих их под прицелом.
– Джентльмены, - ничем особо не выделяющийся среди остальных, кроме разве что молодости, человек заговорил на хорошем, пускай и несколько книжном английском. Впрочем, большинство американских моряков оценить этого не могла в связи с неграмотностью.
– Я постараюсь не занимать слишком много драгоценного времени. Обрисую ситуацию. Ваш корабль захвачен, и мы намерены выйти в море прямо сейчас. Поэтому для вас имеется выбор: или помочь нам, или путешествовать в качестве пленных. Тем, кто согласится сотрудничать, заплатим. Тех, кто не согласится, высадим на подходящем необитаемом острове, их здесь хватает. Но предупреждаю сразу, людей у меня немного, и если нас попытаются перехватить, то вы окажетесь в центре боя, который этот корабль, скорее всего, не переживет. Так что реальный выбор прост - или вы работаете на меня, или мы все дружно пойдем на дно. Думайте, даю минуту.
– А много заплатите?
–
– Отдам вам половину корабельную кассы этого крейсера. Тем, кто согласится на дальнейшее сотрудничество, доля в добыче.
– А чем вы собираетесь заниматься?
– Грабить, захватывать, топить... В общем, пиратствовать. Ну так что, джентльмены, минута вышла.
Напористость Севастьяненко оказалась к месту. Американцам, людям, в принципе, достаточно простым, излишком образования и патриотизма не обремененным, его позиция выглядела насквозь понятной, а решительность импонировала. Сейчас перед ними был человек из породы сделавших себя сам. Таких в САСШ традиционно уважали. А что пират... Так и что с того, спрашивается? Вон, Морганы тоже от пиратов свой род ведут, и не они одни. Насквозь приличное и респектабельное занятие. Риск, конечно, присутствует, но и платят за него весьма прилично. Словом, человек пятьдесят из команды крейсера, в основном негры-кочегары, согласились на сотрудничество. Впрочем, и часть белых тоже согласилась. Не теряя даром времени, они принялись активно поднимать пар в котлах, а тем временем десять человек, специально выбранных Севастьяненко, вернулись на берег и растворились в ночи.
Только сейчас мичман перевел дух, чувствуя, как дрожат вспотевшие руки. До самого конца он боялся, что что-то пойдет не так и экипаж крейсера попытается отстоять свой корабль. В конце концов, их было вдвое больше, чем русских, и шанс, кинься они вперед разом, имелся вполне реальный. Как минимум, шум бы подняли, а там и с берега помощь бы успела подойти. Даже маленький шанс сохранить корабль - достаточный повод, чтобы рискнуть. Во всяком случае, он бы рискнул, да и в поведении своих людей в критической ситуации мичман не сомневался. Но - не рискнули. Создавалось впечатление, что им попросту наплевать. Те же кочегары вообще с тупыми выражениями лиц молча пошли работать, не выказывая каких-либо сомнений. Деньги перевешивали все. А ведь тот здоровяк-офицер, устроивший целое сражение в рубке, показал, что драться они, в принципе, умеют. Сбить с ног Костина, одного из самых сильных людей эскадры, да так, что у того до сих пор в ушах звенит и ходит он, с трудом удерживая равновесие, это еще ухитриться надо. Но - один, а ведь на борту народу почти сотня... И, тем не менее, даже те, кто не захотел участвовать в их сомнительном предприятии, не бузили, а позволили спокойно запереть себя в трюме. Интересный народ, притом что вроде бы и не трусы.
Пока мичман по примеру многих воспитанных в традициях истинно-русского человека соотечественников предавался сомнениям и глубокому самокопанию, процесс, запущенный им, развивался без его деятельного командирского участия, вполне самостоятельно. Все же не зря Севастьяненко подобрал в экипаж стерегущего народ деятельный, решительный и предприимчивый. В прошлые времена из таких вырастали лихие корсары, на утлых каботажных скорлупках бравшие на абордаж многопушечные галеоны, и храбрые конкистадоры, ради пригоршни золотых готовые сокрушать империи, что они и делали с завидной уверенностью в собственных силах. А сейчас они с готовностью заняли офицерские вакансии крейсера, и мичман с кристалльной ясностью понимал - не отдадут, пускай даже Эссен попытается прислать других. Вот не отдадут - и все. И пускай у них не хватает образования, зато храбрости в избытке. Сам того не ожидая, мичман выпустил наружу джинна пиратской вольницы, и теперь только от него зависело, что будет дальше. Хватит у него сил удержать людей в узде и заставить делать то, что нужно, или рано или поздно все скатится в анархию с печальным концом. А еще Севастьяненко понимал, что казавшаяся ему в первые дни командования миноносцем каторжной должность - это так, курорт. Сейчас ему предстоит учить не двух-трех помощников в относительно комфортных условиях, а сорок человек, причем в бою. И от этой мысли волосы на его голове медленно, но безостановочно шевелились. Но главное, что понимал мичман, это простую истину - он не отступит, ни за что и никогда. И пускай его назовут пиратом или еще кем - плевать, потому что сейчас за ним стояла вся Россия. А Россия превыше всего.
Тем временем корабль медленно оживал. В топках с негромким, но внушительным гулом сгорал уголь, как живые шевелились стрелки манометров. Пламя бросало вокруг дрожащие оранжевые блики, и в этих неверных отсветах, словно выходцы из преисподней, сновали туда-сюда темнокожие кочегары. А их коллеги, еще недавно сами кидавшие уголек в ненасытные топки миноносца, сейчас могли лишь радоваться тому, что кое-кто из белых членов машинной команды тоже соблазнился деньгами. Иначе им пришлось бы на ходу осваивать незнакомые механизмы, и чем бы это кончилось, один бог ведает. Зато точно известно, чем бы не кончилось. Ничем хорошим. Сейчас же они учились, пускай бегло, на ходу, но учились, а значит, могли рассчитывать на то, что не только уйдут, но и не запорют машины.