Стальные корсары

Михеев Михаил Александрович

«Хай-Чи», впрочем, тоже не обидели, переставив на него орудия, снятые в «Аргонавта». С учетом большей, чем у восьмидюймовок, скорострельности, они подходили легкому крейсеру-разведчику куда больше. Теперь он выглядел куда более сбалансированным кораблем, чем раньше.

Вторым мероприятием явилась замена части боезапаса. Если бронебойные снаряды британского образца русских, в принципе, устраивали, то снаряженные черным порохом фугасы не выдерживали никакой критики. Пришлось активно потрошить японские трофеи и менять часть боекомплекта на фугасы с шимозой. К сожалению, восьмидюймовых снарядов этого образца у русских не нашлось - ну кто бы мог подумать, когда потрошили японские склады, что они потребуются? Тем более что восьмидюймовых орудий среди трофеев

русским не попадалось. Пришлось оставлять то, что было.

Кроме того, на крейсерах добронировали на скорую руку боевые рубки по образцу русских кораблей поздней постройки. Ну и в машинах покопались - на «Сатлидже», «Хай-Чи» и «Нью-Орлеане» пришлось устранять последствия многочасовой гонки, не лучшим образом сказавшейся на состоянии механизмов. Заодно провели небольшую модернизацию. Правда, именно что небольшую - времени катастрофически не хватало, а специалисты «Херсона» и без того валились с ног. Тем не менее, форсировав тягу котлов на «Нью-Орлеане», что собирались сделать и без нынешней оказии, удалось поднять его ход до двадцати одного узла при полном водоизмещении. Аналогичные действия с другими кораблями по старой русской традиции отложили «на потом». Если оно, конечно, будет, это «потом».

Хуже всего оказалось, как всегда, с людьми. В очередной раз перетасовав экипажи, удалось составить урезанные команды для всех кораблей. Перегонять их теперь можно было вполне уверенно, пиратствовать - ну, тоже. Идти же в бой против равного или, тем более, превосходящего врага не рекомендовалось категорически. Можно было попросту сгореть из-за того, что некому тушить пожары, или утонуть из-за не заделанных пробоин. В общем, то еще веселье.

В попытке хоть как-то ослабить кадровый голод, Эссен попытался даже привлечь многочисленных британских пленных. Как ни странно, это удалось. Разумеется, народу к ним перешло катастрофически мало, и все же...

Дело в том, что Британская Империя даже в пределах метрополии оказалась не такой уж и однородной. Ведь помимо собственно англичан, четко ассоциирующих себя с империей, там были валлийцы, шотландцы, ирландцы. Впрочем, валлийцы как раз сохранили лояльность своим, да и шотландцы тоже. Воинственные горцы оказались преданны королеве куда больше остальных, слишком многое для них значила честь, и даже неприязнь к завоевателям не могла перевесить данное слово. А вот ирландцы, всегда и везде старающиеся держаться особняком, и завоевателей традиционно ненавидящие, настроенные бунтарски и на многое готовые только ради того, чтобы досадить англичанам, оказались слабым звеном. Пускай их и было немного, но на полсотни крепких мужчин, которых равномерно раскидали среди команд трофейных крейсеров, силы Эссена пополнились. Увы, это была капля в море.

Конечно, кадровый голод им обещали помочь решить. Отправленный на материк разведчик клялся и божился, что матросов им пришлют. Эссен кивал, соглашался - и не верил. Не потому, что не доверял этому конкретному человеку - Жирской, побеседовав с посланцем Империи с глазу на глаз, уверенно сказал: не врет. Но вот механизмы принятия решений и их выполнения, а также количество промежуточных инстанций адмиралу были известны, как никому другому. Не зря же варился в этой кухне столько лет и дослужился до командующим Балтийским флотом. В лучшем случае люди появятся через несколько месяцев, а нужны они уже сейчас. А раз так, следовало озаботиться их появлением. Поговорка «хочешь сделать хорошо - сделай сам» была Эссену знакома, и идея, как справиться, хотя бы частично, с кадровым голодом у него имелась. Да и потом, в тех, кого ему навяжут, адмирал не был уверен. Слишком многие захотят поиметь свое с джокера в рукаве, которым оказалась его эскадра. А раз так, стоило озаботиться еще и тем, чтобы люди оказались преданны лично ему. Жирской, конечно, на многое способен, но все же и он не бог, и потому Эссен хотел подстраховаться, сразу выведя за скобки возможность появления у него неблагонадежных элементов.

Хорошо еще, что с командирами крейсеров вопросы решились довольно просто. Все же - и этим адмирал мог заслуженно гордиться - молодежь он воспитал. Сейчас на мостике «Сатлиджа» находился лейтенант Севастьяненко. Конечно, не по чину ему, да и не по подготовке командовать таким гигантом, но... но мальчишка за эти месяцы сделал больше, чем офицеры с гигантским цензом и двумя просветами на погонах. Затирать его сейчас - глупость несусветная, и желание лейтенанта сделать карьеру вкупе с незашоренными глазами и личной храбростью могут принести больше пользы, чем возраст. Конечно, это вызывало натянутые отношения лейтенанта с кое-кем из экипажа «Цесаревича», но Эссен давил любые поползновения в сторону своего протеже безжалостно. И аргумент у него был один - а почему вы ничего не сделали сами? Не совсем справедливо, конечно, однако вполне понятно. А нехватка опыта - так Севастьяненко это и сам хорошо понимает. Ничего, внимательнее к мелочам будет. Так что перебрался лейтенант вместе со своим экипажем на новый корабль, и теперь Эссену предстояло еще думать о том, как обеспечить им впоследствии новые звания - вряд ли под шпицем будут довольны таким притоком прапорщиков из разночинцев.

«Аргонавт» обживал Иванов. По тем же причинам, по той же схеме. Этого, правда, еще и поуговаривать пришлось - все же громадина тяжелого крейсера никак не ассоциировалась у лихого миноносника со скоростью и ветром в лицо. А вот с тяжелым и не слишком поворотливым «Херсоном» вполне. Но - помогло на удивление доброжелательное и уважительное соперничество между двумя стремительно делающими карьеру молодыми офицерами и лишняя звездочка на погоны. Так что сейчас за эти корабли Эссен был спокоен.

Впрочем, и за командиров «Хай-Чи» с «Нью-Орлеаном» он тоже не слишком волновался. Командовать этими крейсерами он поставил офицеров, ранее командовавших миноносцами, опять же имеющих сработавшиеся экипажи, готовые стать костяком новых команд. Ну а на миноносцы, все равно пока стоящие в ремонте, поставил молодежь. Пока ремонтируются, изучат свои корабли от киля до клотика. Словом, как всегда любое увеличение состава флота вызвало цепочку повышений, и большинство заинтересованных лиц подобными раскладами были довольны.

А тем временем судьба продолжала мчаться только ей привычными и ведомыми зигзагами, не спрашивая мнения людей по этому поводу. В результате близкое к идиллическому (соленые брызги в лицо и ощущение могучей эскадры за кормой - что еще надо моряку?) настроение адмирала оказалось разрушенным самым беспардонным образом. А непосредственным виновником этого явился кто? Ну, конечно же, японцы, которых переменчивое воинское счастье в разгар непогоды вынесло непосредственно на русскую колонну.

Крейсер «Ниитака», первый по-настоящему удачный крейсер, построенный в Японии. Его систершип «Цусима» уже лежал на дне, не пережив близкое знакомство с кораблями Эссена, а головной корабль серии все еще резал волны, демонстрируя всему миру характерный, стремительных очертаний силуэт с тремя скошенными назад трубами. Первоначально он был приписан к третьему боевому отряду, однако в свете нынешних событий каждому японскому кораблю приходилось крутиться за пятерых, и сейчас крейсер шел без сопровождения товарищей, пытаясь выполнить сразу несколько задач. Как ни странно, это получалось.

Во-первых, крейсер отправили сопровождать два крупных транспорта, битком набитых солдатами. График наступления под стенами Порт-Артура уже даже не трещал по швам, а рассыпался. Вот и послано было из метрополии подкрепление. Не элитные, хорошо подготовленные части, разумеется, а наскоро собранные и спешно вооруженные резервисты, но как пушечное мясо сгодятся. Так решил японский главнокомандующий. Мнения же самих солдат традиционно не спрашивали. И вот теперь они страдали от морской болезни в трюмах или мерзли на верхних палубах, с нетерпением ожидая скоро увидеть землю, но совершенно не думая об опасности русских рейдеров. В конце-концов, на кораблях были установлены по четыре старых стадвадцатимиллиметровых орудия, а сопровождал их настоящий, полноценный крейсер, одним своим видом внушающий уважение.