Стальные пещеры (пер. И.Кочкарева)
Шрифт:
Бейли покраснел:
– Я не мог не заметить в… туалетном блоке.
Было видно, как потрясло это известие комиссара.
– Вы, конечно, понимаете, что сходство должно быть полным, иначе добиться нужного результата невозможно, – нарушил молчание Фастольф. – Полумерами в нашем деде не обойтись.
– Я могу закурить? – резко спросил Бейли.
Три трубки в день – это было немыслимое расточительство, но он словно бы несся в стремительном потоке отчаянного безрассудства и нуждался в успокоительной затяжке табачного дыма. В конце концов, он бросил вызов космонитам. Он собирался заткнуть
– Извините, но я бы предпочел, чтобы вы не курили, – ответил Фастольф. Это было «предпочтение», обладавшее силой приказа.
Бейли почувствовал это. Он засунул обратно трубку, которую уже вытащил было в предвосхищении само собой разумеющегося разрешения. «Конечно же, нет, – с горечью подумал он. – Эндерби не предупредил меня, потому что сам не курит, но это же ясно. Одно вытекает из другого. На этих стерильных Внешних Мирах не курят, и не пьют, и вообще не ведают человеческих пороков. Не удивительно, что они признают роботов в своем проклятом – как Р. Дэниел назвал его? – C/Fe-обществе! Неудивительно, что Дэниел так хорошо играет роль робота. Если на то пошло, то все они здесь роботы».
– Слишком близкое сходство – лишь одна из многих улик, – продолжал Бейли. – Когда я вел его (тут Бейли пришлось указать на своего напарника. Он не мог заставить себя назвать его ни Р. Дэниелом, ни доктором Сартоном), в моем секторе произошел скандал, едва не переросший в массовые беспорядки. Именно он остановил надвигающуюся беду, и знаете, каким образом? Он наставил бластер на предполагаемых зачинщиков.
– Боже мой! – воскликнул Эндерби. – В протоколе говорится, что это вы…
– Знаю, комиссар, – перебил его Бейли. – Протокол составлялся с моих слов. Мне не хотелось, чтобы в документах значилось, что какой-то робот угрожал бластером людям.
– Нет, нет. Конечно же, вы поступили абсолютно правильно!
Эндерби явно охватил ужас. Он наклонился вперед, чтобы посмотреть на что-то находившееся за пределами объемного экрана. Бейли догадался, что это было. Комиссар смотрел на измеритель энергии, чтобы проверить, не подключился ли кто к передатчику.
– Это еще одно доказательство вашего предположения? – поинтересовался Фастольф.
– Разумеется. Первый Закон Роботехники гласит, что робот не может причинить вреда человеческому существу.
– Но Р. Дэниел и не причинил никому вреда.
– Верно. После он даже заявил, что не выстрелил бы ни при каких обстоятельствах. И все же я никогда не слышал, чтобы робот мог нарушить дух Первого Закона настолько, чтобы угрожать человеку бластером, даже если у него на самом деле не было намерения пустить его в ход.
– Понятно. Вы специалист в области роботехники, мистер Бейли?
– Нет, сэр. Но я прослушал курс общей роботехники и позитронного анализа. Кое в чем я разбираюсь.
– Это хорошо, – заметил Фастольф, – но видите ли, я являюсь специалистом по роботехнике и уверяю вас, что сущность разума робота заключается в абсолютно буквальном толковании мира. Он не признает духа Первого Закона, только его букву, Возможно, у вас на Земле простые модели так перегружены дополнительными к Первому Закону мерами предосторожности, что, вероятно, они совершенно не способны угрожать человеку. Улучшенные модели, такие как Р. Дэниел, – совсем другое дело. Если я правильно понял ситуацию, угроза Р. Дэниела была необходима для предотвращения массовых беспорядков. В таком случае ее целью было предотвратить тот вред, который мог быть причинен человеческим существам. Он подчинялся Первому Закону, а не нарушал его.
Внутри у Бейли все сжалось, но внешне он сохранял напряженное спокойствие.
«Нелегко мне придется», – подумал Бейли, но он не собирался уступать космониту.
– Вы можете опровергать каждый довод по отдельности, но все вместе они сводятся к одному. Прошлой ночью во время обсуждения так называемого убийства этот мнимый робот заявил, что его будто бы превратили в сыщика посредством введения в его позитронные цепи нового импульса. Импульса – какого бы вы думали? – к справедливости!
– Я подтверждаю это, – откликнулся Фастольф. – Это было сделано три дня назад под моим собственным руководством.
– Импульс к справедливости? Справедливость, доктор Фастольф, это абстрактное понятие. Только человек может использовать этот термин.
– Если вы определяете «справедливость» таким образом, что это абстракция, если вы говорите, что это есть исполнение каждым человеком своего долга, то я признаю правоту вашего довода, мистер Бейли. Знания, которыми мы обладаем в настоящее время, не позволяют нам вкладывать в позитронный мозг абстракции в человеческом понимании этого слова.
– Значит, вы признаете это – как специалист по роботехнике?
– Безусловно. Вопрос в том, что Р. Дэниел понимает под словом «справедливость».
– Из нашего с ним разговора мне было ясно, что он понимал под ним то же, что вы и я, любой другой человек. То, что никакой робот понять не в состоянии.
– Почему бы вам, мистер Бейли, не попросить его дать свое определение этому термину?
Уверенность Бейли слегка пошатнулась, Он повернулся к Р. Дэниелу:
– Ну?
– Да, Элайдж!
– Как вы определяете понятие справедливости?
– Справедливость, Элайдж, это то, что существует, когда обеспечивается соблюдение всех законов.
Фастольф кивнул.
– Неплохое определение для робота, мистер Бейли. А? Вот это-то стремление следить за тем, чтобы все законы неукоснительно соблюдались, и было заложено в Р. Дэниела. Справедливость для него – понятие очень конкретное, поскольку оно основывается на соблюдении законов. Точных недвусмысленных законов, которые, в свою очередь, конкретно определяются. Ничего абстрактного здесь нет. Исходя из абстрактных представлений морального порядка, человек может считать некоторые законы плохими, а их осуществление – несправедливым. Что вы на это скажете, Р. Дэниел?
– Несправедливый закон, – ровным голосом проговорил робот, – это логическая несообразность.
– Для робота это так и есть, мистер Бейли. Так что, как видите, не следует смешивать понятие справедливости, которое существует у Р. Дэниела, и свое собственное.
Бейли резко повернулся к Р. Дэниелу.
– Вчера ночью вы выходили из моей квартиры.
– Да, выходил. Если это потревожило ваш сон, прошу меня извинить, – ответил Р. Дэниел.
– Куда вы ходили?
– В мужской туалетный блок.