Стальные Волки. Три Звезды
Шрифт:
– Огонь, огонь!
Гулко загрохотали автоматические пушки дровосеков. Люди сменили позицию и, прикрывшись стальными корпусами роботов, также последовали приказу. Один из бойцов сдернул с себя ручной гранатомет и, встав на одно колено, выпустил в сторону врага снаряд. Взрыв! На месте, где стоял робот противника, поднялась взвесь дыма и комьев земли, заслонив обзор. Продолжая вести огонь, Иван выбрал командный канал дровосеков и отдал приказ:
– Сократить дистанцию! Максимальный темп!
Дровосеки сорвались с места, не прекращая огонь. Когда они уже приближались к противнику, Иван приказал бойцам прекратить
– Сейчас, сейчас, Никита…
Когда Иван поднялся, один из бойцов спросил:
– Что там, сержант?
– Да все нормально, – махнул рукой Иван. – Мозги ушли в защиту, пришлось отключить некоторые системы и перенаправить питание. Сейчас система перегрузится – и он поднимется.
– Сержант, а чего ты к нему так привязался? – задал боец вопрос, который интересовал каждого, кто встречался с Иваном.
Иван оглянулся на лежащего Никиту и, повернувшись обратно, ответил:
– Понимаете, парни, во-первых, мне этот робот дорог как память об одном человеке, а во-вторых, как думаете, почему эти трое, – Иван кивнул в сторону дровосеков, разбирающих противника на запчасти, – не заслонили меня от выстрела?
Иван сделал неопределенный жест рукой и направился осматривать место ракетного удара. Трое бойцов переглянулись, и один из них, указав на ближайшего дровосека, произнес:
– Вот это мой.
Десантный бот приближался к Екатеринбургской агломерации, и Иван наблюдал в иллюминатор уже такой знакомый пейзаж. Раны минувшей войны никуда не делись, и хотя на сам Екатеринбург не упала ни одна бомба, но практически все строения были разрушены из-за боевых действий и пожаров – город лежал в руинах. В пригородах хорошо виднелись воронки от взрывов, словно оспины на теле, а вокруг все та же выжженная земля.
Бот сделал вираж, и в поле зрения Ивана попала новая реальность человеческой жизни: прямоугольные герметичные строения, из пластика и бетона, в которых теперь живут люди, а точнее выживают. Эти строения уходят на несколько этажей под землю, так как в таком варианте они требуют меньше энергии для охлаждения. Климат настолько изменился, что на экваторе стало невозможно жить из-за жары, даже здесь температура легко достигает пятидесяти градусов. Предварительная перепись населения показала, что на Земле осталось около миллиарда людей, и сейчас каждый человек – это дополнительные руки в борьбе за выживание. Поэтому всех, кто остался жив, постепенно переселяли севернее или южнее от экватора. Новый Екатеринбург разросся чуть ли не больше старого, а строительство новых жилищ не прекращалось и сейчас. Подтверждением этому служила копошащаяся в новых котлованах строительная техника, наблюдаемая с высоты.
Бот начал снижаться и снова повернулся, и теперь в поле зрения попало строительство еще одной надежды на выживание – это погруженные гидропонные и аэропонные теплицы, а также животноводческие кластеры. На поверхность выступали только крыши со стеклами с изменяющейся поляризацией. После катастрофы сельское хозяйство просто исчезло, и все со страхом ожидали голода. Но как ни странно, на помощь пришла Луна, а точнее компания РОС. Там, на нашем спутнике, люди хорошо освоили выращивание пищи в искусственных условиях, и им пришлось расширять производство, чтобы не дать людям на Земле умереть с голоду. Но все прекрасно понимали, что для питания стольких людей мощностей лунной колонии недостаточно, по крайней мере в данный момент, но замедлить опустошение складов с пищей поставки с Луны позволяли. Поэтому и решили в срочном порядке строить такие тепличные фермы. Помимо этого, ведутся пробные посевы в открытом грунте в северных широтах, где когда-то была вечная мерзлота, а сейчас температура более-менее приемлема. Но удаленность этих районов от промышленных зон и отсутствие транспортной инфраструктуры, делают эти попытки перспективными лишь на большом промежутке времени. Но все яйца в одну корзину не кладут, поэтому наращивание производства пищи ведется как на Земле, так и на Луне.
Такие тепличные комплексы строят во всех оставшихся человеческих поселениях. В Екатеринбурге уже запустили первую очередь, и Иван успел попробовать продукты с этих тепличных и животноводческих комплексов. Он хмыкнул, вспомнив появившееся высказывание из разряда черного юмора, звучащее так: «Стоило пережить вторжение, чтобы попробовать лунную пищу». И эта фраза недалека от истины, так как посевной материал для этих комплексов завезен с Луны, где он был модифицирован и приспособлен к новым условиям. В общем, как бы странно это ни звучало, а Луна сейчас играет ключевую роль в поддержании жизни на Земле.
Наконец бот мягко коснулся посадочной площадки и шум двигателей стал по немного стихать. Из внутренних динамиков раздался голос пилота:
– Все, мужики, воздушный экспресс прибыл на базу, так что выметайтесь из моего бота.
Аппарель начала опускаться, и отряд Ивана загромыхал своим снаряжением, направляясь на выход. Снаружи уже наступили сумерки и жара немного спала, но от разогретых днем поверхностей поднимался горячий воздух, причудливо искажая в свете Луны впереди стоящие сооружения.
Пройдя шлюз, подразделение попало в оружейную. Иван открыл лицевой щиток и вдохнул такой знакомый запах – запах дома, а не того стерильного воздуха, которым его снабжал скафандр. Из соседней двери вышло несколько техников, чтобы помочь избавиться от брони и забрать дровосеков на техобслуживание. Один из техников оказался чернокожим парнем – типичным представителем африканского континента. Он расплылся в свойственной его расе белоснежной улыбке и, подняв руку, поздоровался:
– Привет, Иван. Хорошая охота была?
– Привет, Бабба. Да, удачно сходили, можно еще восемь звездочек рисовать, две из них элитные.
На самом деле этого чернокожего парня звали Бабаджайд, но здесь его имя не прижилось, и он вскоре стал Бабба. Прибыл он сюда с первой волной переселенцев из Африки и уже довольно сносно говорил на русском, хотя не без акцента. В остальном хороший веселый парень и отличный техник.
Тем временем Бабба продолжил:
– Это хорошо! – Затем он перевел взгляд на Никиту. Его глаза расширились. – Что случилось с Никитой?