Стань моей Верой
Шрифт:
Затянувшись, Вера, подперев рукой подбородок, невидяще уставилась на улицу. По коже пробежались колкие, неприятные мурашки.
Тогда её посещали мысли об аборте. Страшные, ненормальные раздумья, вызывающие дрожь внутри. Сделав прерывание беременности, она бы облегчила жизнь всем. Но… Оборвала себя ещё на начальном этапе. Как ни крути, но внутри неё рос ребёнок. Да — неожиданный, да — непонятно от кого, но ребёнок же. В семье Кузнецовых на первом месте стояли дети. Точнее дочка. С детства ей вдалбливали, что главная ценность — это жизнь. И если получится так что она забеременеет от мальчика, то не страшно… Они все вместе найдут выход и справятся. Вот и справились… По сей день
Как-то неосознанно, на подсознательном уровне Вера считала себя повинной в смерти родителей. Умом понимала, что это просто судьба и каждому даровано столько, сколько Бог послал… Только она постоянно прокручивала в голове, что пустив тогда отца на работу, то всё сложилось бы иначе Все были бы живы. И папа, и мама, и тётя Дуся.
Сжала ладонь в кулак, не обратив внимания на то, как не затушенная сигарета обожгла кожу. Если с давней смертью родителей она смирилась, то со смертью Евдокии Николаевны — так не и смогла. Точнее даже не хотела. Вера не могла заплакать тогда, когда обнаружила тело тёти в ванной, ни на похоронах, ни сейчас. Комок боли и прочей дряней был внутри — это да, но слёзы… В какие-то моменты, а чаще всего после секса с Маратом или очередного приватного танца случались срывы. Истерика. Рыдания, ломота во всём теле, всхлипывания. Женщина пыталась с этим бороться, просто не реагировать и относиться ко всему спокойно. Без лишних эмоций. Равнодушно. Как ни странно, но получилось. Срывы почти прекратились. На место им пришли кошмары, но со снами оказалось бороться гораздо легче, чем с истерикой.
Во время беременности, Вера пыталась ходить к психологу, очень волнуясь, что у неё и правда существуют проблемы, которые помешают жить и ей, и ребёнку. Но как оказалось, что это у психолога — женщины необъятных размеров, проблемы, а не у неё. Антонина Львовна постоянно говорила, что, если она сделает аборт, то никто её обвинять не станет. Намекала на услуги своего мужа, врача-гинеколога. Подсовывала статьи о детях от насильников и кто потом из них вырастает.
Кузнецова не выдержала, послала Львовну словами, которых сама никогда не употребляла. На этом посещения специалиста прекратились. И она решила, что с дальнейшими проблемами, будь они внешними или внутренними, справится сама. Без вмешательства специалистов.
Вера уснула, когда небо уже просветлело. Неуклюже слезла с подоконника, чувствуя неприятное покалывание в затёкших ногах, и легла на диван, с головой укрывшись пледом.
Проснувшись, она резко встала с постели и поплелась в ванную, стараясь не обращать внимания на дорожную сумку в коридоре возле двери.
Умылась, позавтракала, вымыла посуду и застыла посреди кухни. До пятнадцати часов ещё много времени и как оказалось заняться было нечем. Осмотрелась вокруг себя. Поддаваться размышлению о предстоящем событии не хотелось. И так слишком часто она уже думала об Орлове. И сейчас, когда внутренности сводит от неуверенности, страха перед неизвестностью, лишние мысли только усугубили бы ситуацию. Занялась уборкой. Вымыла пол, вытерла пыль, почистила зеркало и приклеила отходивший край обоев в комнате.
Когда ноги уже гудели от усталости и руки не держали швабру, Вера остановилась. Взглянув на часы, поспешно, убрала вещи на свои места, стараясь не обращать внимания на то, как замирает сердце. Несколько минут затраченные на контрастный душ и на сушку волос — не помогли. Раздавшийся на всю квартиру дверной звонок, заставил дыхание оборваться.
Дверь открывалась медленно, как в замедленной съёмке.
Орлов совершенно не вписывался в окружающую обстановку белоснежной рубашкой и чёрными, идеально выглаженными брюками. Он выглядел
Она снова потерялась. На секунду замешкалась, чувствуя себя неуместно и нелепо.
— Добрый день, Вера.
Константин шагнул в прихожую, заставляя её машинально отступить к стене и сжаться от неожиданности. Он занимал слишком много места, свободного пространства оставалось катастрафически мало.
— Добрый, — кивнула она и сжав ладони, постаралась как более не заметно выдохнуть, пока мужчина хмуро осматривал обстановку.
Выпрямилась, вскинула голову и в несколько секунд приняла то душевное состояние, которое её всегда спасало в ситуациях. Спокойствие и равнодушие. Без последнего, она вообще мало, когда могла обойтись. Ведь так было легче всего.
— Ты готова?
Наклонившись и подняв сумку с пола, молча, подошла к двери. Немного посторонилась, чтобы мужчина смог пройти мимо, при этом, не задев её. Но он остановился напротив и смерив её стальным взглядом с высоты роста, наклонился и выхватил вещи из ладони.
Выйдя из квартиры и закрывая дверь, Вера пыталась сглотнуть комок и сбросить внезапно навалившеюся на усталость. Константин стоял за спиной и сверлил взглядом её затылок. Это даже на коже ощущалось.
Спустились вниз по лестнице. Солнце нещадно пекло голову и то, что ночью прошёл дождь, даже не ощущалось.
Садясь в иномарку, женщина подчинившись чему-то сильному и грустному, оглянулась. Обвела глазами старый двор и села в салон, уверенно захлопнув двери.
Краем глаза взглянула на Константина, сидящего рядом, и глубоко вздохнула.
Это всего лишь на месяц. На тридцать один день…
Глава шестая
Доехали быстро. И даже как-то "легко". Особого драматизма в ситуацию не добавляли оба. Орлов уткнулся в телефон и что-то упорно строчил, а Вера переключила внимание на вид за окном, обретая внутри полное спокойствие.
Окружающий вид менялся с неказистых и серых многоэтажек на огромные "глянцевые" здания, торговые центры и бутики. Также менялись и прохожие. Гопники и раздолбанные девятки оставались позади, а выхоленные серьёзные мужчины с портфелями на чёрных иномарках уже были рядом.
Район, где жил мужчина, считался одним из самых элитных в городе. Опрятные и чистые дома, охрана и парковка в подвале. Светло, чинно и богато. Здесь даже пахло по-другому. Пересекая двор их никто не смерил подозрительным взглядом, бабушки не схватились за телефоны, чтобы позвонить в полицию. Во дворе, вообще, никого не было. Лавочки пустые.
Зайдя в подъезд, Вера уже по привычке шагнула в сторону лестницы, как мягкий, но настойчивый захват руки чуть повыше локтя, заставил женщину вернуться назад. Константин продолжая держать в одной руке сумку, легонько подтолкнул её к лифту.
Пятнадцатый этаж. У неё сам собой напросился вопрос, а что делают жильцы дома, если лифт сломается? Хотя вряд ли в таких домах что-то ломается… Скорее всего, даже лампочки не перегорают и дверная ручка зимой не замерзает.
Квартира их встретила тишиной. Вера даже отчего-то замерла на секунду, но ощущение близкого нахождения Орлова рядом сразу же стёрло все смущения и неудобства. Отошла на несколько шагов вперёд, давай проход Константину. Мужчина кинув исподлобья тяжёлый взгляд, поставил сумку и, засунув руки в карманы, прошёл вперёд, даже не потрудившись обернуться, чтобы проверить идёт она следом или нет. А она пошла… Скинула кеды возле порога и, ступая по дорогому, с необычным рисунком паркету, пыталась оглядеть всё и сразу.