Стань моей
Шрифт:
Она нахмурилась.
– Я слышала, ты вернулся на службу. Армия?
– Пехота. Морская пехота, - поправил он.
Эти слова заставили её удивленно вскинуть брови.
– Надо же, от качка до водолаза. Вот это прорыв. Полагаю, ты до сих пор остался командным игроком.
Как ни странно, ее острый, как бритва сарказм, даже в старшей школе, был одной из тех вещей, по которым он больше всего скучал после их разрыва. Вторым качеством была способность к сопереживанию.
Двенадцать лет назад он очень сильно её обидел, и сама мысль об этом выворачивала его наизнанку. Хорошим знаком он считал то, что даже после всех этих
– От многообещающего автора до агента ФБР, вот это прорыв.
И вдруг он осознал: он должен тренировать свою Вишенку, чтобы она вышла на задание. Она должна будет подчиниться какому-то беспринципному мудаку, который ради наживы продает женщин. И этот говнюк будет трогать её, возможно даже причинит боль. Один агент уже исчез, а возможно уже и мертв. А Тара… Сама вызвалась добровольцем, сама решила подвергнуть себя опасности. И его не будет там, чтобы направить её. А Йорк будет. Черт бы его побрал.
Мужчина скрестил руки на груди; может так она не заметит, как сильно бьется его сердце, при мысли о ее волонтёрстве для задания в клетке с тиграми.
– Поскольку ты в ФБР, предполагаю, ты знаешь, как обращаться с пистолетом, да и рукопашный бой тебе не в новинку, но если у тебя не хватает времени или духа, чтобы подготовится к тому, что тебя ожидает в потенциально опасном БДСМ-обществе, тогда я не буду тренировать тебя для этой миссии.
– О, у меня есть и время и сила духа, но ты прав - ты меня тренировать не будешь. Я найду кого-то другого. А работу свою я выполню. Пропавший агент Дарси Майлс - моя подруга. А вообще, это не твоё дело, чем я занимаюсь.
Да, он потерял право что-либо говорить, когда им было по шестнадцать лет, и они оканчивали старшую школу. Она, конечно, не выкрикнула, что больше ему не принадлежит, но несказанные слова повисли в воздухе, словно пелена, которая вернула его в тот ужасный день…
Двенадцать лет назад. Старшая школа Тайлер.
Логан достал мобильник и вновь набрал номер Тары. И в сотый раз он услышал лишь её радостный голос, который просил оставить сообщение после сигнала. Парень захлопнул телефон, и провел рукой по волосам. Боже, этого не может быть. Где она? Почему утром её не была на уроке по британской литературе? Сжав рукой дверцу его открытого шкафчика, он попытался не накручивать себя, и не думать о письме с угрозой.
– Эй, бро, - старший брат Логана, Хантер, остановился у своего шкафчика с хмурым видом. Взгляд его голубых глаз смягчился от беспокойства.
– Неужели теперь выпускникам разрешают шляться по коридорам?
– Логан попытался пошутить.
Губы Хантера слегка дернулись, но это была не улыбка.
– О, ну я ведь должен был пройтись по коридору, чтобы увидеть тебя после того как услышал, что ты бросил команду Брит Лит. Как ты?
– Хм, дай подумать… Маму вчера убили, и я нашел её тело. Что я, по-твоему, должен чувствовать?
Логан просто не мог остановить, ни всплывающие в памяти картинки безжизненного тела матери, ни охвативший его ужас от красных брызг крови, стекающих по стене, когда ее тело лежало на полу в луже собственной крови.
Хантер вздохнул, Логан вновь провел рукой по волосам.
– Извини. Я знаю, тебе тоже
– Да, но тебе тяжелее. У тебя ведь были более близкие отношения с мамой после развода. Я же с ней не разговаривал после того, как она оставила отца. И мне придется с этим жить, - ответил Хантер, слегка прищурившись.
– Но в данный момент ты выглядишь больше обеспокоенным, чем убитым горем. Худшее уже всё равно произошло, так что колись. Что случилось? Это имеет какое-то отношение к Таре, или точнее к её отсутствию?
Логан открыл рот, но не смог произнести ни слова. Он хотел быть уверен… но мог ли? Перебирая варианты, парень внезапно замер. Хоть Логан и безоговорочно доверял Хантеру даже свою жизнь, но слова в той записке ясно давали понять о страшных последствиях для всех, кого Логан посвятит в содержание последней.
Хантер положил руку ему на плечо.
– Слушай, я знаю, что с утра ты взбесился, когда она не пришла на занятия. Может, всё-таки хочешь мне что-то объяснить?
Может быть. Логан и вправду хотел верить, что это Хантер вчера решил поиграть в чокнутого. Если это окажется правдой, он, конечно, разукрасит ему физиономию, но потом вздохнет с облегчением.
– Это ты вчера по-тупому прикололся надо мной и оставил записку у меня на подушке?
Хантер нахмурился, будто раздумывая, куда подевал свои последние извилины Логан.
– Нет. Когда бы я мог это сделать? Пока мы были в полицейском участке? Или, может, пока я убаюкивал Кимбер?
Верно. В восемь вечера. Их младшая сестра была напугана до полусмерти. После нескольких часов в участке, она вышла оттуда полная понимания того, что маму она больше не увидит, но не настолько взрослая, чтобы справиться с этим в одиночестве.
Хантер всю ночь провел рядом. Да и к тому же, за ним не закрепилась слава идиотского шутника, так что сказать, что эта записка его рук дело, можно было лишь с огромной натяжкой. Что означало, что угроза была вполне реальной. Логан выругался про себя. Что же ему, черт подери, со всем этим делать?
Проверив холл, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей, Логан попытался собрать нервы в кулак.
– Вчера ночью, почти сразу после нашего возвращения из участка, я нашел записку на подушке. Я… Она была от убийцы матери. Он угрожает, что убьет Тару, если я от неё не откажусь.
Голубые глаза Хантера расширились от шока.
– Что? Ты сказал об этом отцу или полиции?
– Я не смог, - запнулся он.
– В записке говорится, что если я кому-то скажу, страдать будет она. Вчера я думал, что это просто тупой розыгрыш, и я… Мне надо поговорить с Тарой.
– Ты звонил ей?
– угрюмый тон Хантера был явным доказательством того, как ему не приятна эта ситуация.
После всех допросов в полиции, после того как из дома убрали тело мамы, Логану нужно было поговорить с одним человеком, который понимал что такое потерять мать. К тому же он просто хотел убедиться, что с нею всё хорошо, что никто не причинил ей вреда. А после того, как вчера он взял её невинность, она скорее всего нуждалась в каком-то уверении, что всё хорошо. И всё же его Вишенка отодвинула назад собственные “хочу и надо”, чтобы помочь ему. Она очень сопереживала, поддерживала, и понимала его неверие, злость и смятение. Один только её голос успокаивал его. Но после того, как он, наконец, понял, что она ему нужна, он не смог её найти. Внутренности опутал липкий страх.