Стань моим
Шрифт:
– Какая хорошая ночь, - улыбаясь, говорил Сиренев.
– Хочется танцевать до утра.
– Да, ночь прекрасная. Мне, наверное, не следовало столько пить...
Музыка умолкла и они отошли к скамейке. Когда оркестр заиграл очередной вальс, Аглая осталась сидеть.
– Что-то голова кружится. Пожалуй, я всё-таки вернусь в гостиницу.
– Я поймаю вам машину.
Аглая попрощалась с Марианной и её друзьями и в сопровождении Сиренева зашагала к выходу из парка.
Фонари прятались в деревьях, отбрасывая на дорожки пятна желтоватого света. От него всё
У неё сильно забилось сердце, когда они вышли в аллею, где она видела Вячеслава, обнимающего Лидию. Слёзы помимо её воли покатились по щекам. Она украдкой смахивала их, надеясь, что её спутник в потёмках ничего не замечает. Но если Сиренев и видел, как она плачет, то не подал вида.
У выхода из парка она подошла к колонне, раскрыла косметичку и быстро вытерла слёзы.
Сиренев поехал с ней. Расстались они у входа в гостиницу.
– Вот и всё, - грустно сказала она, пожимая ему руку.
– Кончен бал.
Он задержал её руку в своей.
– Почему кончен? У нас с вами ещё будут праздники, и лучше этого.
Аглая улыбнулась.
– Будем надеяться.
Она представила на месте Сиренева Вячеслава. Внезапный приступ тоски и отчаяния был слишком силён, чтобы она смогла сдержать слёзы. Она вырвала руку и отвернулась.
– До свидания, Дмитрий, - быстро сказала она.
– Я вам позвоню.
Она взбежала по ступенькам к стеклянным дверям гостиницы.
– Я буду ждать!
– откликнулся он.
Она прошла тускло освещённым холлом и у самого лифта оглянулась на двери. Сиренев всё ещё стоял за ними.
Глава 11
Ночью она несколько раз просыпалась. Навязчивым кошмаром мелькала в её сновидениях эта парочка - Вячеслав и Лидия, обнимающиеся в тёмной аллее. Видеть их было невыносимо. Аглая каждый раз просыпалась в холодном поту.
Когда она окончательно проснулась, часы показывали без четверти одиннадцать. Предстоял скучный день, полный тоски. Зачем только она поехала в Черноморск, зачем ей снова встретился Вячеслав! Их новая встреча и быстротечная близость, закончившаяся вчерашним страшным открытием, разбередила её сердечную рану, только-только начавшую зарубцовываться после прошлогодних событий...
Аглая выходила из ванной, когда зазвонил телефон. Она в замешательстве посмотрела на аппарат. Кто это мог быть? Сиренев? Но он не знает её телефона, хотя, наверное, узнать его не так уж сложно... Марианна? Вряд ли. Она ещё спит после вчерашнего бала. Значит, Вячеслав.
Гудки настойчиво текли по комнате, тревожа душу. Аглая без сил опустилась на стул. Вслушиваясь в гудки, она отчаянно пыталась понять, почему он лгал ей, но ничего, кроме очевидного, ей не приходило в голову. Все мужики кобели, - вспомнила она услышанную где-то фразу, и на глаза ей навернулись слёзы. Нет, она не поднимет трубку! Она не только не хочет видеть его, но и слышать его голос! Кончено! Она скомкала платочек, мокрый от слёз. Завтра она уезжает в Москву!
Телефон умолк. Она сняла трубку и заказала в номер кофе и бутерброды. После завтрака, который проглотила без всякого аппетита, она ещё некоторое время лежала в кресле, думая, выйти ли ей на пляж, или весь день провести в гостинице. Телефон принимался звонить ещё несколько раз.
Наконец раздался осторожный стук в дверь.
– Кто там?
– Извините, это горничная. Можно убрать посуду?
– Да, пожалуйста.
Переставляя на поднос тарелки, оставшиеся после завтрака, горничная посмотрела на Аглаю.
– Вы почему-то не снимаете трубку, а тут до вас не могут дозвониться.
Аглая удивилась. Горничная-то откуда могла знать, что ей звонили?
– И кто же это звонил, по-вашему?
– Жилец триста одиннадцатого номера.
– А!
– Об Эрнстове-то она и забыла! О Господи, и этот ещё привязался... Надо уезжать отсюда...
– Он просил передать, что хочет поговорить с вами, - продолжала горничная.
– Он сейчас стоит за дверью с большим букетом и тортом...
– добавила она почему-то шёпотом.
Аглая подавила невольный вздох.
– Даже с тортом?... Но я ещё не одета...
– Сказать ему, чтоб подождал?
– Да, будьте любезны.
Горничная вышла.
Аглая встала из кресла и направилась к платяному шкафу. Через четверть часа в дверь снова постучали. Аглая досадливо поморщилась, потом встряхнула головой.
– Войдите.
Эрнстов был в новом, с иголочки, полосатом костюме и ярком бордовом галстуке. Блестели его редкие расчёсанные волосы, распространяя аромат лака. На лице сияла торжественность. В одной руке он держал завёрнутый в шуршащий целлофан букет роз, в другой - перевязанную шёлковой лентой большую круглую коробку.
– С добрым утром, Аглая Степановна. Вы сегодня прекрасно выглядите.
– Вы тоже неплохо.
Он положил коробку и цветы на стол.
– Как вы находите мой новый костюм?
– Вам идёт.
– Вы не поверите, но я его шил здесь, у местного портного. Кстати, вчера вышла досадная неувязка, мне даже неудобно перед вами... Если бы вы предупредили меня об этом бале хотя бы за день! Я успел бы позвонить куда надо и мне был бы обеспечен билет... Поэтому я решил своим сегодняшним визитом к вам компенсировать моё вчерашнее отсутствие на балу.
– Компенсировать?
– Аглая невольно улыбнулась.
– Ну да. Вам известны мои чувства к вам, да и обязанности мои как жениха...
– Жениха?
– брови Аглаи удивлённо взлетели.
– Естественно, - он одним взмахом развязал ленту на коробке.
– По возвращении в Москву мы, надеюсь, оформим наши отношения?
Он снял крышку, и перед Аглаей предстал большой белый торт, усыпанный кремовыми розами.
– Безе, - заулыбавшись и косясь на Аглаю, добавил Альфред Осипович.
– Самый большой, какой только нашёлся в здешней кондитерской.