Стан золотой крови - книга первая
Шрифт:
Сам же Хан не пришел ко мне ни разу…
Спустя три недели я наконец-то проснулась почти здоровой. Лишь легкое покашливание все еще тревожило грудь, но в остальном я чувствовала себя прекрасно!
В тот день, едва открыв глаза, я увидела перед собой светловолосую макушку Глеба, который дремал сидя на полу у кровати, и положив голову и руки на край матраса.
Не сдержавшись, я с улыбкой провела рукой по густым коротким волосам цвета спелой пшеницы.
За время болезни я убедилась, что Глеб испытывает ко мне далеко не просто дружеское влечение. Его сияющая улыбка, когда он смотрит на меня, неловкие прикосновения,
Свои странные чувства к Хану я старалась глушить, понимая, что он последний человек, которого стоит любить такой как я. Я не хотела быть очередной Лейлой…
Глядя на мирно спящего у моей постели парня, я думала лишь о том, что не могу упустить свой возможно единственный шанс на счастье. Особенно из-за Хана. Я очень надеялась, что со временем смогу по настоящему полюбить Глеба. Как может быть иначе, если он так относится ко мне.
Как-то раз на нашей турбазе отдыхала одна пожилая русская туристка. Я обслуживала ее столик вечером, и женщина попросила составить ей компанию. Я согласилась, удивленная тем, что ее не оттолкнула моя внешность. Она много говорила о своей жизни, и в конце сказала мне, что в отношениях между мужчиной и женщиной гораздо важнее уважение, чем любовь. Потому что любовь эгоистична и капризна. Она вызывает в нас целую бурю эмоций. Но как стремительно вспыхивает, также стремительно она может и исчезнуть. И если из отношений уходит любовь, то лишь глубокое взаимное уважение и чувство безусловного родства помогут мужчине и женщине пройти свой жизненный путь вместе и до конца. И мне кажется, что нет более великой истины чем эта…
Именно поэтому я не отталкивала Глеба. Просто видела с каким трепетом и уважением он ко мне относится. И я не стану отталкивать его, если он решится сделать еще один шаг в мою сторону. Впервые я допускаю мысль о том, что заслуживаю счастья, и не обязана проводить все свои дни в одиночестве.
Почувствовав прикосновения, парень приоткрыл заспанные глаза цвета небесной лазури, и увидев меня, улыбнулся в ответ.
– Вот бы просыпаться так каждый день… - тихо произнес он, все еще находясь в полусне.
– Может быть когда-нибудь так и будет… Все ведь зависит только от нас, верно?
– робко произнесла я.
Эти слова заставили парня моментально проснуться. Широко распахнув глаза, он оторвал голову от кровати, и слегка хриплым ото сна голосом спросил:
– Ты правда хотела бы этого?
Я просто кивнула, и приблизившись, прижалась губами к его щеке.
Со стороны все звучит так просто и легко, но кто бы только знал чего мне стоило сделать этот шаг…
Глеб сперва замер, казалось даже боясь дышать в этот момент. Слегка повернув голову, он уткнулся носом в мою шею, и сделал глубокий вдох, зарываясь в копну рыжих кудрей.
– Только разреши, и я сделаю все, чтобы ты была счастлива… - прошептал он, опаляя кожу горячим дыханием.
Пусть Глеб не знал этого, но я и так была счастлива в этот минуту как никогда ранее. Только вот это счастье было слишком скоро омрачено…
В момент когда парень уже почти коснулся моих
Парень стоял в дверях с кривой полуулыбкой на красивом лице, и с презрением глядел на нас.
– Что, приятель, не удержался, да? Гормоны бушуют?
– переведя взгляд на меня, Хан не смог себе отказать в еще одной издевке, - А ты, я смотрю, и не особо сопротивлялась… А к чему вообще тогда был весь этот спектакль с играми в обожженную недотрогу? Ты же так старательно рассказывала, что никогда и никого не сможешь к себе подпустить!
Глеб поднялся на ноги, и предостерегающим тоном произнес:
– Хан, ты переходишь все границы. Остановись, иначе…
– Что, иначе?!
– прервал его Хан, - Границы здесь переходишь только ты, Глеб! Я что тебе сказал? Окончите обучение, и можете делать что хотите! Да хоть десяток детей нарожайте! Но в пределах лагеря будь добр, соблюдай установленные правила! Мне не нужна здесь очередная брошенка с разбитым сердцем и беременным животом!
Этого Глеб уже не выдержал, и кинулся на парня с кулаками.
Вскрикнув, я тоже сорвалась с постели, и подлетела в их сторону, пытаясь вразумить.
– Какого черта вы творите?! Идиоты!
Конечно парни меня не слышали, в порыве драки нещадно мутузя друг друга кулаками. Само собой Хан в силу комплекции одерживал верх, но и Глеб не сильно отставал от него.
Понимая, что сама не смогу их разнять, я высунула из юрты голову, и что есть мочи крикнула:
– Кто-нибудь, помогите! Эти полоумные сейчас поубивают здесь друг друга!
Парни из старшей группы, стоящие неподалеку, услышав мой зов тут-же кинулись на помощь. Сделав несколько шагов в сторону, я пропустила их внутрь юрты. Хан с Глебом к этому времени уже умудрились повалить друг друга на пол. Белые овечьи шкуры вокруг них местами пропитались кровью.
Парни пришедшие на помощь, если мне не изменяет память - Амир и Матвей, быстро растащили драчунов по разным сторонам. Увидев лицо Глеба, которое сейчас являлось сплошным кровавым месивом, я вышла из себя, и подлетев к Хану, заорала прямо ему в лицо:
– Выметайся отсюда, слышишь!!! Ненавижу тебя!
Все еще тяжело дыша после драки, он выдернул свое плечо из хватки Матвея, и стерев тыльной стороной руки с разбитого рта кровь, быстрым шагом вышел на улицу.
Сморгнув с глаз злые слезы, я вернулась к Глебу, и опустившись рядом с ним на колени, тихо спросила:
– Зачем ты полез в драку? На тебе же живого места нет…
Невесело усмехнувшись, Глеб поинтересовался у меня:
– А что ты предлагаешь? Нужно было просто стоять и выслушивать как этот засранец поливает тебя грязью?
Я тяжело вздохнула, и вспомнив, что Амир с Матвеем все еще здесь, поблагодарила парней, сказав, что дальше мы справимся сами.
После того как они ушли, я отвела Глеба умыться и обработала раны. Когда кровь была стерта с лица, то оказалось, что все не так уж и плохо. Разбита была скула, нижняя губа и бровь. Но в целом ничего страшного, если конечно не считать того, что парень слегка прихрамывал на одну ногу.
– Я наверное лучше пойду, Кара. Нам сейчас ни к чему досужие разговоры, - произнес парень, когда последняя рана была заклеена пластырем.