Станции Ангелов

Гибсон Гэри

– Могу понять, почему тебе нравится здесь, наверху, – заговорило Чудовище. – Это немного напоминает мне место, которое я когда-то знал.

Роук посмотрел вниз, на склон холма под башней и на далекие улицы. Он с трудом мог представить себе, какой мир этот призрак мог бы называть родным.

– Здесь так мирно, – промолвил Роук.

– Ах! Мир. Все разумные существа ищут мира. Даже я.

Роук заставил себя повернуться и посмотреть на Чудовище.

– Люди императора ищут бога из города на краю мира и готовят штурм. Пока нет никаких признаков,

что бога унесли из города втайне от нас. – Роук откашлялся. – Впрочем, ты предвидишь, что это случится, не правда ли?

– Предвижу, да. Поэтому я здесь, мастер Роук.

Голос Шей был похож на голос бога: тот же поток образов или намеков на стертые, полузабытые воспоминания, которые как-то переводились в понятные слова. Губы существа двигались, и Роук предположил, что оно говорит на языке Шей, хотя мастер не слышал звуков, слетающих с его губ.

Но не бог. Роук должен это помнить. Что-то совсем другое, что пришло сюда, в Тайб, преодолев невообразимое расстояние, которое ум Роука никак не мог постичь. Роук и Шей говорили уже несколько раз – здесь, в этой башне, где, мастер знал, им не помешают.

Роук не сразу поверил чудовищному Шей, утверждавшему, что он выступает против другого Шей, который появлялся перед императором Заном и его двором. Это чудовище доподлинно могло видеть будущее, и все, что оно предсказывало, сбывалось.

– Тогда говори, – велел Роук.

– Ваш император собирается послать тебя на северо-запад от гор Тейва, – сказал Шей.

– К северу от Нубалы. – У Роука вдруг пересохло в горле.

– Он хочет, чтобы ты поискал кое-что. Ты найдешь, но для Зана будет слишком поздно.

Роук кивнул. Несколько секунд он неотрывно смотрел на крыши Тайба.

– Напомни мне, почему я должен доверять тебе больше, чем другому Шей.

– Потому что я знаю, что у него на уме, – ответило Чудовище.

– Другой Шей принес в нашу Империю технику и науку. Он… он говорит, что Шей хотят помочь нам.

Существо оскалило зубы, черные и сломанные, – кошмарное зрелище, которое нервировало Роука.

– Брось, мастер Роук. Ты уже делился со мной своими опасениями насчет компании, с которой водится император.

– Но ты не говоришь мне, почему ты хочешь уничтожить этого Шей или любого другого, о которых ты мне рассказывал. Почему ты воюешь против собственного рода?

– Может быть, из-за того, что они сделали со мной, мастер Роук. Потому что я чую ложь в том, что они говорят. И запомни мои слова: если ты не сделаешь так, как я скажу, твой народ совершенно точно будет обречен. У Шей свои интересы, и до вас им дела нет. Ты это уже знаешь, даже если Зан не готов это признать.

– Так. – Роук помолчал, пытаясь собраться с мыслями. Сегодня вечером он пойдет на собрание Совета, наполненный ложью. Только бы Зан и Ферен – главный шпион императора – не смогли разглядеть ее сквозь его шкуру. – Говоришь, я поеду на север?

– Да. И когда ты туда доберешься, ты должен будешь кое-что сделать.

– Что?

И в ответ Шей рассказал ему больше, чем Роуку хотелось знать. Было ужасно и удручающе узнать истинную природу твоего мира. Та правда была не легкой ношей, но Роук был слеплен из крепкого теста. Он сражался в битвах с Заном, сначала как противник, а позже как союзник, когда Зан склонил его на свою сторону, и они стали друзьями. Он, Роук, победит. Так же, как Зан победит. Как, возможно, империя победит, несмотря на ее недавние потери. И он понял: Шей действительно был прав, когда сказал, что Роук узнает, что следует сделать.

И когда эта встреча закончилась, когда скрюченная фигура Шей с ее кривыми и сломанными зубами снова растаяла в тени лестницы как призрак из кошмара, исчезающий без следа, и Роук снова остался один, тогда он осознал, что настало время готовиться к вечеру.

Зан вызвал его – и разумно было предположить, что не только его, но и Утму, и остальных, – на встречу с Шей. Спускаясь по длинной винтовой каменной лестнице, Роук думал о том, что только что сказало Чудовище.

Элиас

Холлис вышел из здания и пошел к личной машине. Дорогой машине, отметил Элиас. Даже с ручным управлением, судя по рулю, видному через ветровое стекло. Холлис открыл дверцу, и Элиас вышел из тени, незаметно выдвигая пистолет из рукава и подтягивая пальцами, пока он прочно не лег в его ладонь. Не успел Холлис наклониться, садясь в машину, как Элиас прижал дуло к его шее. Холлис дернулся, но Элиас сжал его руку и шепотом велел садиться.

– Элиас?

– Залезай, Холлис. Тогда и поговорим.

Держа Холлиса на мушке, Элиас открыл заднюю дверцу, скользнул внутрь и сел позади водителя. Холлис застонал от страха и побелел, когда холодный металл коснулся его уха.

– Это ты меня подставил, Холлис? На сей раз ты действительно вляпался, причем здорово, понимаешь?

– Это было не то, что ты думаешь. Убери пушку, я объясню.

– Спасибо, но я оставлю ее здесь. Поэтому начинай объяснять или прощайся со своей головой.

Холлис дышал шумно, неровно.

– Я не единственный, чья шея на плахе, Элиас. Я тебе не враг. Без меня ты ни за что не выберешься из Лондона живым.

Из Лондона живым… вот, значит, до чего дошло? Этот город, расползающийся по всему юго-востоку Англии, сам по себе был целым миром; огромный, неумолимый. Но Элиас видел то, что было на диске, который дал ему Джош.

– Если бы не мое везение, Холлис, я был бы сейчас мертв твоими стараниями, так что не стоит мне угрожать. Мала Пата знали, что я на них доносил, и ты преподнес меня им на блюдечке. Поэтому вот мое предложение: ты говоришь мне, какого черта кто-то хочет увезти Тренчера с Земли, а я позволю тебе жить. И не думай, что сможешь от меня сбежать, потому что у меня полно друзей, которые мне крупно обязаны, друзей, по сравнению с которыми Мала Пата – это детские игры в песочнице.