Станция Бякино
Шрифт:
Парень шел за наставником и время от времени оглядывался назад.
— Ну, вернулись бы мы, и что? Какой толк? — ответил Борис, не оборачиваясь. — Нам их все равно не одолеть. Бандитов больше, и у них наше оружие. Подумать только, он пришел, как простой бродяга, ищущий ночлег среди выживших. Разведал обстановку и привел дружков. Причем дождался, когда нас с тобой не будет на станции.
Напарники передумали идти в пионерский лагерь и двинулись вдоль железной дороги в сторону Ерелино.
— Борис Валентинович, это я во всем виноват, — ответил Сережа через какое-то
Друзья прошли еще какое-то время молча.
— Спасибо, — сказал вдруг Сережа.
— За что это? — ответил напарник.
— За то, что не бросили меня в трудный момент, — продолжил молодой человек. — По большому счету, вам не должно быть дела до какой-то там станции, и любой другой на вашем месте просто бы ушел.
— А вот ты о чем, — Борис улыбнулся и поправил свой рюкзак на спине. — Ты что, «Бригаду» не смотрел? «За все, что мы делаем, отвечаем тоже вместе». Ах да, ты же не помнишь. Короче, есть такая поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Многие думают, что значение ее в том, что люди, которые долгие годы общаются друг с другом, становятся похожими, перенимают манеру поведения своего друга, и по характеру и поведению одного человека можно предсказать поступки целой группы. У меня же на этот счет своя теория.
— Интересно было бы послушать, Борис Валентинович, — Сереже всегда нравилось слушать напарника.
— Почему бы и нет, нам еще прилично топать, — улыбнулся Борис. — В общем, я считаю, что подобное тянется к подобному. Если ты хороший и добрый человек, то вокруг собираются в основном такие же. Я в тебе увидел свет в этом полумраке безумия. Ты добр и честен, что редко встретишь в наше время. Независтлив и скромен. Готов помочь ближнему даже в ущерб себе. Но добро должно быть с кулаками, поэтому я и остался. Направить на нужный курс, так сказать. Поддержать в трудный момент. Потому что, если не тебе, то кому же тогда, черт возьми...
Борис подставил кулак ко рту и сильно закашлялся.
— Или вот возьми «свина», — продолжил мужчина. — Кто вокруг него собрался? Такие же «свиньи», как и он. Его дружки при первом же удобном случае воткнут ему в спину нож, чтобы не делить крупную добычу. И он об этом знает, потому как сам такой же.
Маша, Ю, Крантик и Игорь Маркович, мы все из одного теста, ты что, не замечаешь? Кто-то больше, кто-то меньше, но в душе каждый из нас чувствует себя как дома на твоей станции. А в том, что произошло, есть и моя вина. Я знал, что так будет рано или поздно, и допустил это. Расслабился, понимаешь. Нюх, что ли, стал терять.
Напарники замолчали и около часа шли молча, каждый думая о своем. Затем Сергей остановился и окликнул Бориса:
— Так какой у нас план? — Парень сел на железный рельс, чтобы перевести дух.
— Между станциями Бякино и Ерелино восемь километров, — Борис бросил на рельс свой рюкзак и присел сверху. — Не сидел бы ты на холодном, браток. Дело такое... План, говоришь...
— Значит, нужно заплатить за места, — Сережа встал и принялся шарить в своем колобке. — Во всех убежищах вход платный, сам говорил. Печально, у меня только четыре гриба, топорик и веревка. Могу ремень снять, если за него что-нибудь удастся выручить. Еще ножик есть складной, но это подарок. Он дорог мне как память.
— У меня банка бобов в томатном соусе завалялась, попробуем ее впарить, — улыбнулся наставник и тоже встал. — Хотел ее съесть с тобой в лесочке. Гадость редкостная, но на свежем воздухе аппетит быстро нагуливаешь, за обе щеки бы стрескали.
***
Железная дорога разделилась на два пути, и вскоре один из них повернул налево. Напарники пошли прямо, никто из челноков никогда не говорил ни о каких поворотах. Тем более вскоре появилось очертание перрона и здания рядом.
Подойдя ближе, Сережа увидел сидящих у входа на бетонной плите тех самых выживших женщин с ребенком, мужем и хромым дедом.
— Решили тоже в Ерелино? — спросила женщина, приметив смотрителя.
Сережа ничего не ответил, лишь махнул рукой, вспомнив наказ Бориса Валентиновича поменьше трепаться.
Станция Ерелино на вид была гораздо больше Сережиной. Кирпичная, но отделана красивым пластиковым сайдингом серого цвета с темно-синими элементами. Металлическая дверь и решетки на окнах. Сверху новая крыша, покрытая синей металлочерепицей. Выглядела так, будто ей недавно сделали косметический ремонт. С правой от двери стороны имелся навес с общей крышей со станцией и две лавки под ним.
— Не открывают? — поинтересовался Борис у женщины.
— «Штойта» открывают, — с обидой в голосе сказала выжившая бродяжка. — Только бесплатно не пускают. Нам бы только ребенка на ночь пристроить, сами-то на лавке бы перекантовались по очереди.
Напарники подошли к двери и постучались. Через какое-то время к окну подошел мужичок худощавого телосложения, с черными усами и лысиной на голове. Незнакомец смотрел на них и ничего не говорил, словно ждал чего-то. Вскоре к окну подошла полная женщина в домашнем халате, медленно наклонилась и, сняв с одной ноги тапок, хорошенько приложила им ровно по лысине мужичка. Тот дернулся, нервно скривил лицо и ушел куда-то вглубь здания быстрыми шагами.
— Вам кого, ребят? — милым и добрым голосом спросила женщина и улыбнулась белоснежными зубами, настолько белыми, что со стороны они казались неестественными и даже немного смешными.