Станция "Самосуд"
Шрифт:
— А Сферу? — нетерпеливо уточнила Илинея, крепче сжимая смычок — конский волос больно впивался в руку, отрезвляя и не позволяя делать глупостей.
— С-сферу я выменял…
— Вы позволили ему взять артефакт на пассажирский рейс?! — со смесью ужаса и ярости едва ли не закричала Илинея. Колдун лишь опустил взгляд, становясь похожим на нашкодившего зверька или ребенка, ждущего наказания. — Да уж… Не вы Чарльза убили, нет. Его и еще несколько десятков жизней унесло ваше легкомыслие! — разорялась колдунья, от возмущения опустив руку со смычком, а Рида лишь с непониманием смотрела на подругу. — Поврежденный магический концентрат непредсказуем! Это же сила в чистом виде! Вы понимаете, что большинство этих людей и магов могли
Колдун осторожно двинул головой в сторону неприметной дверцы в углу:
— В подсобке, — Илинея кивнула Риде, чтобы та посмотрела. — Дальний комод, верхний ящик.
Девушка, с подозрением посмотрев на Вомина, прошла в указанном направлении, зажгла единственную газовую лампу в комнате и открыла верхний ящик, заваленный бумагами и конвертами.
— Нужно сдвинуть письма влево, зажать панель на стенке комода и потянуть за ручку, — нервно диктовал колдун, пытаясь шевелить занемевшими пальцами.
— Без фокусов, Лино, — прошептала колдунья.
— Здесь шкатулка, — оповестила Рида из подсобки и вернулась в кабинет. — Не хватает детали, вскрыть не смогу.
Она продемонстрировала золотистого цвета шкатулку, покрытую многочисленной мелкой резьбой, Илинее. Среди этого великолепия имелось круглое углубление. Не глядя, колдунья вновь резким движением приставила смычок к горлу ректора.
— Монета — ключ! — прохрипел он, и смычок плавно отвели в сторону, позволяя мужчине вновь свободно дышать. — Он отдал мне ее в день отъезда. Можете спросить Ребекку, она видела, как приходил Чарльз!
«Следы вели, будто их оставивший четко знал, где лежит нужная вещь… Чарльз второпях сам забежал?» Илинея внимательно посмотрела на ректора. Тот тяжело дышал и старался лишний раз не шевелиться, двигая только пальцами рук в попытке разогнать кровь. Лицо бледное, глаза широко распахнуты, глядят то на нее, то на Риду, и капля пота сползает по виску. Он либо не врет, либо в Рейнхарме пропадает гениальнейший актер.
Пока Илинея усиленно размышляла над скрытыми талантами ректора, Рида молча взяла монету и стала проворачивать ее, пока рисунок не совпал. С тихим скрипом, едва слышным за дыханием ректора, звоном одной-единственной струны и скрежетом мыслительных шестеренок колдуньи, шкатулка открылась, являя любопытному взору девушки идеально сохранившиеся телеграммы, витиеватые письма, написанные ныне проявившимися невидимыми чернилами и какие-то чертежи. Рида поставила шкатулку на стол подле старинной статуэтки ящера и вынула первую попавшуюся телеграмму. Датировано шестьсот пятьдесят третьим годом тысячелетия Темной звезды. Примерно тридцать один год назад. Сбивчивые формулировки, ошибки и обороты, не свойственные высокообразованным чародеям, казалось бы, столь недавнего промежутка времени. Имена и фамилии зашифрованы, но из контекста можно было понять, что телеграмма — благодарность их нынешнему собеседнику за предоставленные сведения. Рядом красовались чертежи, в которых Рида с трудом разгадала старую конструкцию огнестрельного оружия. Письма же, написанные от руки, явно принадлежали самому Вомину, строчившему их настолько увлеченно, что местами он умудрился перенести свою шепелявость на бумагу. Описание мероприятий, крупных скоплений чародеев, наименее охраняемых постов. От обилия информации Рида аж присвистнула, выводя колдунов из своеобразного транса.
— Знаешь, я не удивлена, что он без задней мысли обменял какой-то там артефакт на эту коробочку, — она протянула через стол одну из телеграмм Илинее. — За эти каракули он тридцать лет назад должен был под трибунал попасть, — краем глаза наблюдая за Вомином, с каждым вынутым письмом будто бы становящимся еще тише и бледнее, чем он есть, Рида достала еще один рукописный шедевр, датированный
— Хм, — колдунья нахмурилась. — Защищены магией от повреждения. Дать второй шанс, но сохранить компромат… У вас и правда были своеобразные отношения, — Илинея отдала письма назад, и бумаги были благополучно возвращены в шкатулку. — Пусть остается на вашей совести! — вынесла она вердикт найденным записям. — Не хватало еще влезть в интриги магического сообщества.
Отступив в сторону, Илинея отперлась спиной на стену и внимательно вгляделась в сидящего перед ней мужчину. Ломанный силуэт, смиренное выражение лица и презрительный, граничащий с брезгливой ненавистью взгляд. В истории этого колдуна все было слишком… обыденно. Слишком правильно и реально. Случайный убийца десятков людей и магов, не имеющий ни малейшего представления о том, что запустило цепь событий, тенью себя сидел в кресле. Сломленный и напуганный.
— Вы знаете, как зовут дочь Чарльза? Как с ней связаться?
Колдун устало покачал головой, глядя в пол.
— Чарльз не любил говорить о ней. Но с-сорвалс-ся с места при первом же признаке опас-сности, — тихо добавил он.
— Закончим на этом, — суровым тоном произнесла Илинея и взглядом попросила Риду выйти из кабинета.
Помещение наполнил тихий шепот, растянутый и певучий. Пальцы зажали струны виолончели, что начали испускать едва видимое свечение, отливающее синевой и оттенками зеленого. Колдун резко поднял взгляд, исполненный первобытного ужаса и недоверия, на девушку.
— К-как? Откуда?!
— Я умею считать, — безразлично ответила Илинея.
В тщетных попытках защитить себя, колдун стал дергаться и изворачиваться, но хомуты честно выполняли возложенную на них обязанность. Смычок ударил по струнам, оглушая неожиданно громким для пустой академии звуком, и тело чародея обмякло безвольной куклой. Нежные движения по струнам несколько раз прерывались полуистеричным дерганьем. Бессвязная какофония звуков сливалась воедино, образуя пронзительный поток, проникающий в самое сознание. Казалось, ему не будет конца. Но оборвался он так же стремительно и резко, как и начался. Кабинет погрузился в полную тишину, приятно обволакивающую и успокаивающую.
Не спеша, девушка убрала инструмент в чехол и лишь затем открыла дверь в приемную, где мрачно и нетерпеливо топталась Рида. Она быстро вошла внутрь, вынула из сумки кусачки и обрезала «хвост» хомутов. Тонкогубцы осторожно подцепили алюминиевую ленту и с силой потянули вверх, раскрывая импровизированные наручники.
— Подумать только! Артефакт, призванный исцелять, обернулся кошмарной смертью… — прошептала Илинея, глядя на бессознательное тело.
— Надеюсь, ты его не прибила.
— Вроде, нет. Заклинание прочитано правильно, все должно быть нормально, — тихо ответила Илинея. — В любом случае, он пробудет в таком состоянии еще несколько часов, — колдунья внимательно следила за работой подруги и, когда та закончила, попросила: — Помоги перетащить его на то кресло… хотя нет! Оставим рядом со столом, пусть думает, что неудачно упал.
Рида хмыкнула и подхватила его под руки. Повозившись с бессознательным телом какое-то время и убрав все, что могло подсказать об их визите, девушки позволили себе выдохнуть. Брюнетка подхватила шкатулку с письмами, вернула монету на подложку, а саму коробочку отнесла в подсобку. После этих нехитрых махинаций девушки покинули уже пустую академию, заперев двери дубликатом ключей.
Они молча шли по улице, освещенной новенькими газовыми фонарями. В окнах домов горел свет, кое-где еще можно было увидеть гуляющих студентов и не только. Академгородок жил своей жизнью.