Станцуй со мной танго
Шрифт:
– Старшая - Светлана Захаровна, она что-то вроде экономки, младшая – ее дочь Машка. Та еще прислуга… - Марк буквально прикусил язык, чтобы не проболтаться о тайных, пусть и давних, отношениях Марии с боссом, потому как сам был грешен проникнуться общей бедой и заснуть в объятиях разведенки после задушевной беседы о несправедливой жизни, жалующей таких стерв, как Ольга.
«Вот ведь действительно - стерва, - сощурил глаза Дриз. – И где ее черти носят?»
– Глаш, ты иди за купальником, а я сейчас кое-куда сбегаю, - Марк
– Встретимся в бассейне. Он находится справа от нашего дома.
Глаша рассеянно кивнула и повернула к коттеджу Дриза. Она захватила купальник в последнюю минуту, когда Марк вскользь упомянул, что кроме сауны в том месте, куда они едут, есть бассейн с подогревом.
«Но если ты случайно забудешь, тоже ничего страшного, - игриво вещал в трубку Марк, - я тебя всякую видел».
Дриз намекал на тот злополучный вечер в кафе, когда он стащил с нее пьяного босса, а потом, уложив Скворцова на кафельный пол, помогал поправить узкое платье, не желающее сползать вниз по бедрам.
Марк даже не подозревал, как сильно тогда раздосадовал Глафиру. В ее затуманенной голове только-только сформировалась идея относительно ближайшего будущего с пьяно-сексуальным Леонидом, где и дорогие колготки можно было сохранить в целости, и вновь испытать кайф, который еще в августе обрел собственное имя - «фейерверк от Скворцова». Это когда в высшей точке синусоиды оргазма в мозгу что-то взрывается и тысячами сверкающих звездочек расползается по всему телу.
Глашу вовсе не пугало, что Леонид пребывал в бессознательном состоянии - пара волшебных поцелуев оживила бы кого угодно, Белоснежка тому свидетель…
Глазунова приложила ладони к щекам. Воспоминания вогнали ее в краску, а по животу разлилось щекочущее тепло. Вот кто одним взглядом делал ее готовой на все. Ни прикосновения Дриза, ни его поцелуи не были способны дать то ощущение полета, что дарил Скворцов. Ей богу, прикажи он раздеться в лютый мороз, и Глаша не заметила бы, как с нее слетела бы вся одежда. И ей нисколечко не было бы холодно. Она бы вся горела. От желания. От предвкушения. От любви.
А с Марком она мерзла. И его дыхание нисколько не согревало пальцы, лишь вызывало досаду «И чего ему вздумалось?».
Хорошо, что появился Уругвай и прервал мучительное свидание. Выпитое шампанское хоть и кружило голову, но на приключения совсем не толкало. Глаша знала, с кем ее тянуло на приключения, но внутренний запрет на связь с женатыми мужчинами не пускал дальше мечтаний.
«Интересно, почему Ольга не приехала? Или все-таки приехала, но находится где-то в доме, а Скворцов вышел погулять с собакой?»
Стоило подумать о гражданской жене босса, как сердце дало перебой. И началось извечное самокопание.
– Мне показалось! Конечно же, мне показалось, что он смотрел со значением! – Глафира нахмурилась и остановилась. «А то шкварчала ваша папироска», – вспомнились надрывные слова Прони Прокоповны. Рассеянно протянула руку к кусту, на котором рдели ягоды. Наткнувшись на шипы, вздрогнула. – Какая же я дура! Вообразила черт знает что!
Ранка на пальце ныла, и Глаша, не задумываясь, слизнула выступившую капельку крови.
Вспомнив, как Скворцов бесцеремонно распахнул полы ее куртки, закрыла глаза. Пусть со стороны выглядело так, что он всего лишь забирает сигареты, но она чувствовала (чувствовала!!!), как его ладонь скользнула по груди.
А эти поиски зажигалки? Каждое его прикосновение било током. Он, делая вид, что не намеренно, но задерживал ладонь на каждом кармане, словно испытывал – возмутится она или нет. Разве так себя ведут мужчины только что помирившиеся с любимыми?
Нет, Ольги на даче нет. Точно нет. Иначе Скворцов не был бы так дерзок.
Но отсутствие жены не повод замутить с другой. Он же не такой?
Или такой?
А может, Глаша сама себя как-то выдала?
«Боже, да я в его глазах доступная женщина!»
А разве нет?
Она распутница. Определенно.
Поэтому и лапал ее Скворцов без стеснения.
А что будет, если Леонид поймет, что после танго развратничала с ним тоже она, Глаша?
«Черт, что же делать?»
Хоть кидайся к мужику и оправдывайся, что падшая женщина она только с ним, ни с кем больше…
Глазунова уронила лицо в ладони.
«Что же за напасть такая?»
И еще этот палец ноет. А вдруг столбняк?
– Фу, не о том думаю!
– одернула себя Глаша и вернулась к тому, о чем поразмышлять еще не успела, хотя тема требовала разборки: - А к чему эта издевательская скороговорка «Как в капюшоне он смешон»? Это что, намек?
Глафира даже застонала, вспомнив, как босс медленно проговаривал шипящие.
Ну, точно. Он дает знать, что вспомнил ее развратное поведение в туалете!
«Стыд-то какой! Хорошо, что на заводе Скворцов бывает редко, а здесь как-нибудь доживу до утра, лишь бы не попасться ему на глаза».
Добежав до коттеджа, Глазунова также стремительно прошла в комнату, распахнула дверки шифоньера, куда Мария положила ее сумку, и застыла, только сейчас осознав, что перед ней не обезличенный шкаф, какими они бывают в домах отдыха или гостиницах. Это был шкаф, наполненный личными вещами хозяина: на плечиках покачивался потревоженный потоком воздуха черный шелковый халат, на полке в стопке лежали выглаженные трусы, полотенца, в коробке с делениями - носки. Тут же наручные часы и портмоне. Чисто, аккуратно, по-холостяцки минимально.