Стандарты справедливого правосудия. Международные и национальные практики

Коллектив авторов

Как известно, исковые требования заявительницы рассматривались судом первой инстанции шесть (!) раз; соответственно, пять раз дело направлялось вышестоящими судами на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Причем на разных стадиях решение отменялось судом как кассационной, так и надзорной инстанции (президиумом областного суда и Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда РФ). В общей сложности дело находилось на рассмотрении в разных ординарных судебных инстанциях около пяти лет, с 30 декабря 1997 года (дата вынесения первого решения по существу дела) до 16 июля 2002 года (дата рассмотрения кассационной жалобы ответчика Белгородским областным судом). В порядке надзора судебные постановления низших судов, вынесенные в пользу заявителя, проверялись по протестам должностных лиц Белгородского областного суда (его председателя) и Верховного Суда РФ (заместителя председателя суда) и были отменены по

такому основанию, как неправильное, по мнению суда надзорной инстанции, толкование нижестоящими судами норм права.

В постановлении Европейского суда по данному делу воспроизведены позиции, сформулированные им ранее по делу «Brumaresku v. Romania»: «Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок и неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, в то время как одно лишь наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданны, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера». В то же время основания для отмены решения, примененные судом надзорной инстанции, а именно неправильное истолкование нижестоящим судом норм материального права, к «обстоятельствам существенного и непреодолимого характера», по мнению Европейского суда, отнести нельзя.

Кроме того, Суд особо подчеркнул, что в деле Рябых пересмотр судебного решения, вынесенного в пользу заявительницы, в порядке надзора был инициирован должностным лицом – председателем Белгородского областного суда, т. е. лицом, которое не являлось стороной по делу; осуществление данного полномочия не было ограничено по времени, так что судебные постановления могли быть оспорены на протяжении неопределенного срока. Все обозначенное в совокупности привело к выводу Суда о нарушении п. 1 статьи 6 Конвенции.

Такие выводы были многократно повторены и в других рассмотренных Судом делах данной категории.

Допустимые основания отмены национальными судами судебных актов в надзорном порядке

Нарушение Конвенции в подобных делах, таким образом, обусловлено несколькими факторами. Это и порядок инициирования надзорного производства по обращению должностного лица, не участвовавшего в деле; и возможность неоднократного обжалования вступивших в законную силу судебных постановлений (т. е. множественность судебных инстанций); и неопределенность срока, отведенного на обжалование (в ГПК РСФСР 1964 года, напомним, такой срок вообще не был установлен); наконец, неопределенность оснований для отмены в данной процедуре судебных решений, приводящая к возможности такой отмены по «ординарным» основаниям, не оправдывающим отступление от принципа правовой определенности. Таким образом, критерии, примененные Европейским судом для оценки соответствия российского надзорного производства по гражданским делам Конвенции, схематично отражают основные отличия систем обжалования и пересмотра в странах традиционной европейской демократии и в странах социалистического блока, сохранивших некоторые из этих отличий и после смены политических режимов.

Вопрос о допустимых основаниях для отмены вступивших в законную силу судебных решений является, пожалуй, наиболее сложным и неопределенным в практике Суда. Применительно к процедурам пересмотра вступивших в законную силу судебных актов действие правовой определенности, по мнению ЕСПЧ, должно проявляться в возможности отмены таких актов только для исправления фундаментальных ошибок, но не для простого пересмотра дела и принятия нового решения. Вступившее в законную силу судебное решение может быть отменено лишь в исключительных обстоятельствах, каковым не является необходимость получения другого решения по делу («Parolov v. Russia» от 14 июня 2007 года, «Pshenichny v. Russia» от 14 февраля 2008 года, «Sipchenko v. Russia» от 1 марта 2007 года и др.) [66] .

66

Перечень постановлений приведен по изд.: Зимненко Б.Л. Указ. соч. С. 170.

Новые и вновь открывшиеся обстоятельства как основание для пересмотра вступивших в силу судебных актов

В каких же случаях допускается правомерное отступление от принципа правовой определенности, т. е. какие обстоятельства могут быть признаны исключительными? Прежде всего, такой

случай установлен статьей 4 Протокола № 7 к Конвенции. Данная статья допускает возможность повторного рассмотрения уголовного дела, в рамках которого лицо уже было окончательно оправдано или осуждено, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела.

Данную позицию, сформулированную применительно к уголовному судопроизводству, Суд распространил и на гражданские дела: согласно практике ЕСПЧ отступление от принципа правовой определенности возможно в некоторых обстоятельствах для исправления «существенного нарушения» (fundamental defect) или «ненадлежащего отправления правосудия» (miscarriage of justice) (постановление по делу «Sutyazhnik v. Russia» от 23 июля 2009 года, п. 35).

Вместе с тем очевидно, что во всех перечисленных случаях использованные Судом критерии являются оценочными («существенные нарушения», «фундаментальные нарушения», «ненадлежащее отправление правосудия») и могут по-разному интерпретироваться в разных правовых системах. В практике Суда не сформулировано более четких, универсальных и объективных критериев «фундаментальности», «существенности» нарушений, которые могут привести к отмене вступивших в законную силу судебных актов, хотя именно это основной вопрос для государства, устанавливающего основания для отмены вступивших в законную силу судебных актов в экстраординарных процедурах и желающего обеспечить соответствие этих оснований Конвенции.

В каждом связанном с отменой судебных решений деле ЕСПЧ определяет, в какой степени основания для отмены решения соответствуют указанным исключительным обстоятельствам и насколько отступление от принципа правовой определенности оправдано этими обстоятельствами. В контексте уголовного судопроизводства примером такой оценки могут служить постановления по делу «Radchikov v. Russia», по гражданским делам – «Protsenko v. Russia», «Tishkevich v. Russia». В деле «Pshenichny v. Russia» ЕСПЧ привел примеры тех нарушений фундаментального порядка, которые могут оправдать отступление от принципа правовой определенности при отмене вступивших в законную силу судебных решений, – это юрисдикционные ошибки, серьезные нарушения судебной процедуры или злоупотребления полномочиями (п. 26 постановления от 14 февраля 2008 года) [67] .

67

См.: Зимненко Б.Л. Указ. соч. С. 170.

Понятие существенных ошибок как основания пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу

Ошибки в определении подсудности, грубые процессуальные нарушения или злоупотребления полномочиями согласно практике Суда могут, в принципе, рассматриваться как «существенные нарушения» (fundamental defects), исправление которых возможно в порядке надзорного производства («Luchkina v. Russia» от 10 апреля 2008 года, п. 21). Однако и в этом случае Суд решает, может ли данное нарушение оправдать пересмотр решения, ставшего res judicata, с учетом фактических обстоятельств дела. Например, в деле «Sutyazhnik v. Russia» основанием для отмены в порядке надзора вступившего в законную силу решения арбитражного суда, вынесенного в пользу заявителя, явилась неподведомственность дела рассмотревшему его суду. Европейский суд, подтвердив, что, в принципе, правила подсудности (подведомственности) должны соблюдаться, не нашел в рассматриваемом деле «никакой настоятельной общественной необходимости, которая оправдывала бы отступление от принципа правовой определенности. Судебное решение было отменено [на национальном уровне] скорее во имя правового пуризма, чем для того, чтобы исправить ошибку, имеющую фундаментальное значение для судебной системы» [68] . ЕСПЧ признал отмену вступившего в законную силу судебного решения мерой, несоразмерной допущенному отступлению (от правил подсудности), и отметил, что с учетом обстоятельств дела должно было возобладать уважение принципа правовой определенности.

68

Права человека. Практика Европейского Суда по правам человека. 2009. № 11.