Становление языковой инфраструктуры европейского университета

Мирошникова Ольга

Латынь являлась необходимой частью складывающейся культуры университетской корпорации. Коммуникация посредством латыни в Средние века выходила далеко за рамки университетского общения, ею «пользовались при составлении официальных документов, в деловой и частной переписке, в юриспруденции, науке, культурной сфере, образовании, церкви – причем как в письменной, так и в устной форме» (Таривердиева, 2008, с. 409). В те годы, как отмечает Гаспаров, «не только писали, но и думали по-латыни: латынь была живым языком, со своими литературными нормами и со своими тенденциями к выходу за пределы этих норм, именно эта латынь образованного общества и служила языком латинской литературы Зрелого Средневековья. Однако понимание ее норм и направление ее тенденций были различны в различных культурных течениях» (Гаспаров, 1984, с. 502).

На латыни

в XI–XIV века сочиняли свои художественные произведения (песни и прозу) ваганты (от лат. clerici vagantes – странствующие клирики), которые использовали латынь как сословный язык духовенства. Постепенно, с развитием университетской системы в Европе, ряды вагантов-клириков стали пополнять студенты, переходившие из одного университета в другой, недоучившиеся школяры, а также представители иных городских сословий, так или иначе сталкивающиеся с университетской культурой. Кроме того, следует отметить, что в состав университета входили в то время не только преподаватели и студенты, но и обслуживающий персонал, который пользовался всеми правами, предоставляемыми университетским статутом.

Поэзия вагантов разнообразна по жанрам и включает гимны, дидактическую поэзию, любовную лирику, а также жанр пародии (поэзия бродячих студентов была далека от христианских идеалов: ваганты доходили до того, что пародировали даже евангельские и богослужебные тексты). Самым знаменитым в университетской среде был студенческий гимн «Gaudeamus igitur» (лат. gaudeamus — возрадуемся), второе название которого «De brevitate vitae» («На скоротечность жизни»). Полагают, что гимн возник в XIII или XIV веке в Парижском или Гейдельбергском университете. Текст гимна на латыни и перевод С.И. Соболевского звучат так:

Gaudeamus igitur,Juvenes dum sumus!Post jucundam juventutem,Post molestam senectutemNos habebit humus,Nos habebit humus.Ubi sunt, qui ante nosIn mundo fuere?Vadite ad superos,Transite ad inferos,Ubi jam fuere,Ubi jam fuere.Vita nostra brevis est,Brevi finietur;Venit mors velociter,Rapit nos atrociter,Nemini parcetur,Nemini parcetur.Vivat Academia,Vivant professores!Vivat membrum quodlibet!Vivant membra quaelibet!Semper sint in flore!Semper sint in flore! Итак, будем веселиться,Пока мы молоды!Пока мы молоды!После приятной юности,После тягостной старости,После тягостной старостиНас возьмет земля.Нас возьмет земля.Где те, кто раньше насЖили в мире?Жили в мире?Пойдите на небо,Перейдите в ад,Где они уже были.Где они уже были.Жизнь наша коротка,Скоро она кончится.Скоро она кончится.Смерть приходит быстро,Уносит нас безжалостно,Никому пощады не будет.Никому пощады не будет.Да здравствует Академия!Да здравствуют профессора!

Как изучалась латынь в средневековом университете? Бытует мнение, что царицей всех языковедческих наук, целью и средством обучения была грамматика. Это не совсем так: обучение, прежде всего, носило прагматический характер, и грамматика изучалась не изолированно, а в комплексе дисциплин и, следовательно, являлась, в первую очередь, средством для освоения других наук. Факультеты свободных искусств обеспечивали изучение в курсе тривиума грамматики и риторики (в форме ars distaminis – эпистолярное искусство), преподавался также обширный курс логики (диалектика). Таким образом, обучение латыни происходило в живой языковой среде и было обусловлено потребностями непосредственного профессионального общения, в процессе которого формировались необходимые компетенции.

Соответственно, «теоретический интерес к языку носил в то время специфический характер: главное своеобразие заключалось в том, что проблемы языка рассматривались в этот период в тесной связи с философской и богословской проблематикой» (Десницкая, 1991, с. 5). В качестве учебника использовались Библия, труды Отцов Церкви, философские научные трактаты. В качестве пособий по грамматике широко применялись классические латиноязычные трактаты, например: трактат древнеримского ученого-энциклопедиста Гая Светония Транквилла (около 70 г. н. э. – приблизительно 122 г. н. э.) «О грамматиках и риторах» («De grammaticis et rhetoribus»), трактат Марка Терренция Варрона (116—27 гг. до н. э.) «О латинском языке» («De Lingua Latina»), а также более поздние грамматики Доната и Присциана, о которых речь пойдет ниже.

По мнению современных историков университета, работа над грамматикой велась в двух направлениях: первое касалось основ речи (морфология, синтаксис) и называлось методическим, второе имело дело с чтением текстов и называлось историческим. Работа над грамматическим материалом предпосылалась чтению текстов, и нередко сама грамматика являлась источником обучения чтению. Толкование текстов носило почти исключительно грамматический характер и сопровождалось бесконечным заучиванием наизусть.

Первым христианским философом, который стал писать на латыни, был Тертуллиан (приблизительно 160–220/240) – признанный отец латинской теологии, впервые изложивший концепцию Святой Троицы, произведения которого не утратили своего значения и в Средние века. Обширное наследие на латинском языке оставил один из наиболее выдающихся Отцов католической Церкви Аврелий Августин (353–430). Большим влиянием в Средние века пользовались труды Боэция (480–525), которого называли «латинским Аристотелем» и «последним римлянином», так как писал он уже после падения Западной Римской империи.

Среди латиноязычных мыслителей, тесно связанных с развитием европейского университета, выделяются труды богослова и блестящего ритора Пьера Абеляра (1079–1142), главный из них – «История моих бедствий» (1959) – повествует о гонениях, которым философ подвергся в период становления Парижского университета. Пьер Абеляр стал одним из основоположников умеренного номинализма в период университетских споров между номиналистами и реалистами. Это был спорщик, который «в замкнутых и неподвижных культурных структурах, ригористических традициональных схемах… попытался пробить брешь, чтобы дать развитие и новую жизнь исследованиям гуманистического толка» (Антисери, Реале, 2003, с. 508). Пьер Абеляр вывел новый принцип отношения к тексту – необходимость подвергать историко-лингвистическому анализу все его элементы. Еще одним важным вопросом, который поднимал Абеляр, было учение о сути универсалий, которые, с точки зрения ученого, – «не пустые вербальные формулы, но ценные логико-лингвистические категории, образующие мост между миром мысли и миром бытия» (там же, с. 509).

Помимо источников на латинском языке в процессе обучения в университете использовались греческие и арабские тексты (Аль-Хорезми, Аль-Фараби и др.), особенно при изучении медицины. «Имеется описание четырехгодичного курса по медицине в Болонском университете. Каждый день читались четыре лекции. Первый год был посвящен арабскому философу Авиценне и его учебнику по медицине Канон. Второй и третий год изучались Гален, Гиппократ и Аверроэс. Четвертый год был отдан в основном повторению» (Скирбекк, Гилье, 2003, с. 247). В целом же культура выпускника средневекового университета складывалась под влиянием латиноязычной традиции, усваиваемой в процессе овладения грамматикой, диалектикой, риторикой.