Star Wars: Хрустальная Звезда
Шрифт:
– Мама!
– позвала Джайна, выйдя из оцепенения.
– Все в порядке, моя дорогая, - Лея улыбнулась ей, потом посмотрела на Хэна и снова улыбнулась, потом посмотрела Люку в глаза и коснулась его щеки, наконец, потерлась лицом о пестрое плечо Чубакки, преданного друга, державшего в объятиях свою Почетную Семью. У нас все в порядке. Мы едем домой.
Джайна окинула взглядом театр с высоты плеча дяди Люка.
– А все эти Прокторы убежали!
– сказала она.- И другие люди тоже!
Гости сбежали, пока Прокторы лежали связанные. Потом Прокторы, разорвав путы, сделанные из кусков их униформ, освободились и тоже убежали. Весь пол в театре был усыпан клочьями голубой материи, то тут, то там валялись рукоятки Огненных Мечей.
Джайна немного ошиблась - не все Прокторы сбежали, один все-таки остался. Это был новый Проктор, недавно выдвинутый из помощников. Он не смог сам освободиться от пут, и никто из его бывших товарищей не остановился, чтобы помочь ему. Проктор корчился и извивался на полу, но все усилия его были тщетны - ни разорвать, ни развязать путы ему не удавалось.
– Надо догнать их,- сказал папа.
– Они уже ничего не стоят без Хетрира, - возразила Ксаверри.- Пустое место. Тебе лучше беспокоиться о других - о тех, кого Хетрир внедрил на службу в Новую Республику.
– Она усмехнулась.
– Но я думаю, они скоро окажутся безработными.
– С ними мы разберемся, - сказал папа.
– И с гостями Хетрира тоже. Проклятые работорговцы! Все они скоро будут в тюрьме.
– Я расскажу тебе, где их найти, - сказала Ксаверри, и в глазах ее зажегся огонек мести.
– Скоро. После того, как я сама с ними разберусь. И после того, как ты выполнишь одну очень важную задачу - вернешь этих детей домой.
– Она помолчала.- У них все еще есть дом.
– Ксаверри…
– До свидания, Соло,- она повернулась к Лее: - До свидания, принцесса Лея. Я была рада с вами познакомиться.
– До свидания, - сказала мама.
– Спасибо, Ксаверри.
– До свидания, Ксаверри,- сказал папа.
Она повернулась и пошла через театр к выходу, не сказав больше ни слова. У связанного Проктора она остановилась и развязала его, затем, не оглядываясь, пошла дальше и исчезла за дверью.
Проктор вскочил на ноги. Он выглядел так смешно в своей униформе с оборванными рукавами и штанинами, что Джайна весело рассмеялась. Проктор сердито посмотрел на нее, но сделать-то все равно ничего не мог. Сконфуженный и испуганный, он вжал голову в плечи, повернулся и стремительно убежал.
Джайна посмотрела в ту сторону, где когда-то стоял золотой алтарь. Сфера сжалась до размера обыкновенного мяча. Интересно, как же там мог поместиться Хетрир?
Джайна окончательно почувствовала себя свободной и счастливой.
Впервые за столь долгое время Лея почувствовала, что больше не боится ни за кого из своих близких. Ее беспокоили разве что Риллао с Тигрисом, нашедшие друг друга, но все еще разъединенные ложью Хетрира.
– Ну что, пошли?
– предложил Хэн. Он взглянул на смехотворно уменьшившуюся сферу, некогда величественно возвышавшуюся над театром.- Это место у меня до сих пор вызывает мурашки.
– А у меня - головную боль, - отозвалась Риллао.- Не нравится мне это. Тут какая-то… разъединенность.
Лея поставила Джесина на пол и подошла к брату, который все еще держал Джайну на плече.
– Спускайся, любовь моя, - сказала она дочери.- Дядя Люк устал.
Она протянула Джайне руки, взяла ее и крепко прижала к себе. Потом выпустила дочку из объятий и посмотрела на Люка.
Его лицо посерело от боли и усталости, а глаза были устремлены на то, что осталось от золотой сферы Вару.
– Чего он хотел от нас?
– спросила Лея.- Он шептал нам, пел,- он соблазнял нас.
– Вару мог получать энергию, только уничтожая Силу нашей Вселенной анти-Силой его Вселенной.
– И Вару получал Силу…
– Да. Через людей. Уничтожая их.
– Луза сказала, что он пожирает людей,- сказала Джайна.
– Например, иторианского ребенка, - добавил Хэн.
Люк кивнул.
– Но Вару не всегда убивал свои жертвы, - сказал он.
– Иногда, когда он пресыщался, Вару возвращал часть энергии обратно. Таким образом он действительно мог исцелять людей или укреплять их силы. Это как раз то, что происходило с Прокторами Хетрира, если они оставались в живых - они возрождались. И этого же Хетрир хотел для себя - очиститься и укрепить свою мощь - и соединиться с Силой. Это… очень соблазнительно.
Люк задумался, потом тряхнул головой, как будто отгоняя воспоминания.
– Хетрир хотел насытить Вару перед тем, как рисковать самому,продолжал он.- Ему нужен был тот, кто сильнее его,- тогда он мог быть уверен, что Вару насытится.
– Анакин, - прошептала Лея. Хэн погладил малыша по голове, затем взял на руки и крепко прижал к себе.
– Анакин ушел!
– важно заявил малыш. Все улыбнулись.
– Вару не волновало, что хотел Хетрир,- снова заговорил Люк.- Вару нужно было достаточно Силы, чтобы прорвать тропу сквозь время и пространство назад, в свою Вселенную. Как электрон и позитрон. Соединить их, и…- Люк сложил обе ладони вместе, крепко прижав их друг к другу.
– Уничтожение. Невообразимая энергия. Хетрир думал, что сможет проникнуть в эту Силу. И… на какой-то миг я тоже так подумал.
– А это ради добра?
– спросил Хэн.- Я имею в виду. Вару ушел ради добра?
– Вару хотел уйти домой,- ответил Люк. Он наклонился над Джайной, Джесином и Анакином и обнял их, потом поцеловал каждого в лоб.
– Спасибо вам, юные Рыцари Джедаи, что позвали меня назад.
– Добро пожаловать, дядя Люк!
– хором ответили дети.
– Э!
– в шутку возмутился Хэн.- А мы с Леей не в счет?
Люк улыбнулся и положил ему руку на плечо. Лея обернулась и посмотрела на Риллао и Тигриса. Риллао пыталась взять его за руку, но он сердито отталкивал ее. Тигрис все порывался взять золотой шар, но не мог не то что поднять, но даже сдвинуть его с места. Тогда он в отчаянии побежал из театра. Риллао бросилась за ним, но Лея удержала ее, крепко взяв за руку.
– О Лелила,- выдохнула Риллао.- Мой дорогой сыночек…
– Дай ему время.
– Да. И покой, если мы найдем его.
– Я помогу вам, - сказала Лея.
– Люк может помочь…
– Нет!
– Риллао до боли сдавила руку Леи.- Тигрис слишком долго находился под влиянием Хетрира, и он не может пока избавиться от него. Тигрису надо побыть одному, чтобы найти себя, и если он вернется ко мне, то только по собственной воле.
В голосе Риллао было столько тоски, что сердце Леи сжалось от сострадания.