Star Wars: Я - джедай!
Шрифт:
По лицу скатилась скупая мужская слеза. Свистун нажал "стоп". Похоже, еще немного и о моей сентиментальности начнут слагать легенды. Шок от исчезновения Миракс повлиял на меня гораздо сильнее, чем предполагалось ранее. И вот сейчас прошлые события черной тенью встали за спиной, мне показалось, что снова чувствую отцовскую кровь на своей одежде и руках. Этих двоих я любил больше всего на свете, а теперь со мной лишь верный Свистун и горечь потерь.
– Свистун, продолжай.
Отец вновь улыбнулся, резанув этой улыбкой по самому сердцу:
– То, что скажу, наверное, больше похоже на сказку. На самом деле то не сказка - правда. Твой дед, Ростек Хорн, не является родным тебе по крови. Как ты знаешь, он сотрудничал с одним из джедаев, еще до начала Войны Клонов, и джедай погиб. Его звали Нейаа Халкион, он и был
Свистун тактично нажал на кнопку, и экран погас. Спустя минуту молчания он предложил поставить все сначала, но я отказался:
– Он хотел меня направить на верный путь. Он знал, что будет идеальным выходом из создавшейся ситуации. Раньше я служил в КорБезе, выполнял задания и боролся с врагами. Но теперь настало время стать джедаем. Все идет к тому. Не так ли, Свистун?
В углу спальни - потайная панель. Отодвинув ее, я вынул узкий серебряный цилиндр, мощное оружие Нейаа Халкиона. Его лазерный меч. До самой смерти отец с ним никогда не расставался. Я повернулся к Свистуну:
– Люк Скайуокер набирает слушателей в академию. Я нуждаюсь в учителе. Корран Хорн умер, да здравствует Кейран Халкион.
Глава 7
Красавчик, возникший на пороге ванной комнаты, являл собой настоящее произведение гримерного искусства. Сим парнем, конечно же, был я. На меня во все глаза глядела Йелла, специально для этого и заглянувшая на огонек.
– Ну и что ты думаешь?
Взгляд карих глаз цепко пробежался по стройной мужской фигуре, затем вернулся к новой прическе и бороде.
– Неплохо, мой мальчик, совсем неплохо. Но никакого намека на зеленый.
– Переборщил с краской?
– Есть немного.
– Сейчас мы все исправим, госпожа.
Красавчик снова скрылся в ванной. Вернулся он, вытирая шею белым
– А теперь?
– Теперь замечательно!
– она откинула голову, и золотистая прядь скользнула на глаза.- Теперь выглядишь старше. Усы и эта гнусная бородка меняют тебя настолько, что не будь я твоим старым боевым товарищем, у тебя появился бы шанс.
– Шанс на что?
– На все.
– А чем тебе не понравился зеленый колер?
– Слишком смело. И, согласись, лучше белый, чем зеленый. Благородная седина… Кстати, а ты внимательно прочитал инструкцию на коробке с гелем?
– Вроде бы.
– Выучи наизусть. Время от времени придется подкрашиваться, и важно знать пропорции. А то вместо белых прядей превратишься в ганда.
– А волосы на мужественной груди также нуждаются в окраске?
Йелла прыснула в кулак.
– У натуралов все одного цвета. И помни, здесь пропорции иные, а то опять засверкаешь изумрудными пятнами. Хотя должна признаться, что в прошлый раз цвет бородки удивительно сочетался с цветом твоих глаз.
– М-да, чего только не узнаешь. Надеюсь, что все займет не более одного года, иначе я свихнусь. Никогда не думал, что покрасить волосы так сложно.
– Привыкнешь. Правда, кто-то говорил, что со временем средство приводит к облысению.
– Спасибо, утешила.
– Давай поговорим обо всем за обещанным тобой завтраком.
– Хорошо, хотя, признаться, еда - последнее, о чем я думал в последние две недели.
– За свою скрытность будешь отдельно наказан. Я-то думала, что мы друзья, но когда твоя жена неожиданно исчезла, ты ни словом не обмолвился.
В устах другой подобная фраза выглядела бы фривольно, но только не в устах Йеллы.
– Извини.
Но старого боевого товарища было не унять.
– Ты должен был мне сказать,- она погладила меня по обнаженному плечу.- Ты же помог мне, когда я потеряла Дирика. Вот уж не думала, что подобное произойдет и с тобой. И не вздумай больше ничего от меня скрывать.
Я послал разгневанной женщине обаятельно-хамскую улыбку - самое обезоруживающее средство в таких случаях:
– Я действительно хотел с тобой поговорить. Но закавыка в том, что ты служишь в разведке Новой Республике, и я боялся тебя подставить. Конфликт между дружбой и службой - дело нешуточное. Нет, подожди. Я довольно давно тебя знаю и безмерно уважаю за профессионализм. Также почти всем известно твое безудержное стремление поступать по совести, чтобы всем было хорошо, далее в ущерб твоим собственным интересам. Ценю и за это весьма редкое качество. Именно потому не хочется подорвать репутацию самой прекрасной и умной женщины-разведчицы.
М-м, интересно, как этим бестиям удается столь обворожительная мимика!
– Сэр, ваша забота очень трогательна. Но я вполне взрослая, и все решаю сама. Это раз. А прежде, чем затевать что-либо, предпочитаю получить информацию. Это два. Например, о "возмутителях спокойствия" говорили на инструктаже в твоем родном Разбойном эскадроне.
Бровь свежевыкрашенного блондина артистично взлетела вверх:
– Но ведь то не что иное, как слухи?
– Слухи. Сплетни. Домыслы… - прелестные губы изогнулись в иронической ухмылке.
– Во время ранних набегов, когда еще Леония Тавира снисходила обследовать результаты собственных деяний - места разрушений, покинутые дома,- так вот именно тогда наши осведомители сообщали о странноватых, закованных в доспехи фигурах, сопровождающих жестокую красавицу. Двух. Мужской и женской. Их описывали как очень похожих на Вейдера. Допрос Риизоло дополнил уже имеющиеся сведения.
– Как только ты произнесла "Вейдер", мне сразу стало не по себе. Мы говорим о масках, покровах и тяжелом дыхании или же они используют Силу, чтобы придушить собеседника на расстоянии? Или еще как-то играют с Силой?
– Ничего, кроме образов, хотя Риизоло настаивал на том, что тени - особые. Но вот вопрос, а можно ли ему доверять? У меня сложилось впечатление, что он рассказывал только то, что мы хотели услышать. Чтобы спасти свою шкуру, Риизоло продал бы кого угодно и как угодно. Из всего того, что мы знаем о Тавире самым достоверным кажется следующее - она создавала образы своих спутников, они могли появляться сразу же в нескольких местах. Во всех отчетах говорится о ее внешней привлекательности, но помимо этого, она обладает и чрезмерным тщеславием.