Старая асьенда доньи Ремедиос
Шрифт:
– Я думал, что вас убили! – громко сказал капитан ему в спину.
Сальвадор повернулся.
– Многие так думали, сеньор капитан, – ответил он и насмешливо посмотрел из-под густых ресниц, от которых на его изжелта-карие глаза ложились глубокие чёрные тени.
– Как вы жили всё это время? – спросил капитан.
– Всё рассказывать – года не хватит, – ответил Сальвадор, он криво усмехнулся и посмотрел в сторону.
– У меня всё ещё хранится ваш нож-шило, – сказал капитан. – Я думаю, он вам нужен.
– Вернусь – заберу, – ответил Сальвадор, уже отворачиваясь
– Мы будем стоять в Кингстоне ещё три дня, – сказал капитан в спину уходящему цыгану и подумал, что он только и делает сегодня, что разговаривает с Сальвадором снизу вверх.
Не оборачиваясь и не останавливаясь, цыган Сальвадор поднял руку в знак того, что он слышал. На его спине по-прежнему были белёсые следы высохшего пота. Ветер трепал длинные пряди его чёрных, совсем без седины волос, издали очень напоминающих спутанную конскую гриву. Скоро его высокая стройная фигура затерялась в толпе.
Цыган Сальвадор не объявился на пристани ни через день, ни через два, ни через три дня. На шхуне запаслись водой и провизией, загрузились сахаром и кофе и ушли с Ямайки.
****
– И что интересно, джентльмены, большинство пиратских капитанов были англичанами, – сказал капитан и поднёс ко рту кружку с чаем.
Как обычно в этот час все стояли у лестницы на квартердек и пили чай с ромом. Отхлебнув, капитан продолжил:
– Это повелось ещё со времён правления Елизаветы I, то есть, со второй половины ХVI века… То ли английские моряки обладали врождённой склонностью ко всякого рода авантюрам, то ли само время подталкивало их к разным махинациям, сколько-нибудь отдававшим разбоем, но начиная с великого адмирала Френсиса Дрейка и вплоть до свирепого капитана Генри Моргана именно за англичанами числятся самые дерзкие и бесчеловечные преступления и самый наибольший причинённый ими экономический ущерб.
Тут капитан остановился и стал переводить свои слова на испанский язык – сегодня с ними пил чай сеньор Ромеро. Старый водолаз всё время, пока капитан говорил, качал головой в подтверждении.
Когда капитан замолчал, мистер Трелони вдруг сказал:
– Сегодня необыкновенно вкусный чай.
Доктор Легг заулыбался.
– Что? – спросил сквайр и подозрительно посмотрел в свою кружку.
– Да ничего страшного, мистер Трелони, – ответил улыбающийся доктор. – Пейте-пейте… Просто сегодня кок Пиррет добавил в чай ямайский ром. Бостонский кончился.
– Ром с Ямайки? – переспросил сквайр.
– Да, – подтвердил доктор. – А ямайский ром, как известно, отличается более тёмным цветом и более выраженным вкусом… А всё дело в том, что в него кладут больше патоки. Потому что не надо на патоке экономить.
– Чудесный, просто свирепо-убийственный ром, я назвал бы его ромом капитана Моргана, – удовлетворённо сказал сквайр и с чувством поднёс свою кружку ко рту.
– Когда-нибудь так и назовут, – сказал доктор уверенно и залихватски вскинул голову.
– Доктор, вы опять фантазируете, – засмеялся капитан.
– О, господи, капитан, – простонал доктор. – Да перестаньте вы в самом деле! Ну, фантазирую немножко… Может, мне это нравится?
Капитан, смеясь, стал переводить сеньору Ромеро то, что доктор сказал про ром с Ямайки. Старый водолаз заулыбался и что-то ответил.
– Что он говорит? – спросил доктор.– Он говорит, что на Кубе ром мягче, и он более светлый, – ответил капитан.
Доктор Легг тоже заулыбался и сказал:
– А спросите у него, капитан, что надо делать, чтобы спастись от мурены? И пусть ваш водолаз меня научит выпускать воздух из лёгких так, чтобы дольше находиться под водой… И спросите: правда, что в Новой Гранаде много кайманов?
Капитан вмиг застыл. Он испытал вдруг смутное беспокойство, ему почему-то на мгновение показалось, что что-то сейчас пошло не так. Что-то, чего понять он не мог, как не пытался, определённо ему не нравилось.
Между тем мистер Трелони, видя замешательство капитана, из какой-то своей внутренней деликатности, а может из желания сгладить неловкую паузу в разговоре, уже переводил сеньору Ромеро слова доктора Легга и про мурену, и про воздух из лёгких, и про кайманов в Новой Гранаде. Доктор ещё что-то стал спрашивать у старого водолаза, но капитан уже не слушал: что-то дрожало в нём, что-то билось тревогой в середине груди.
Тут к нему подошёл боцман Ганн, и капитан быстро ушёл с ним, потому что то, что боцман прошептал ему сейчас на ухо, было очень страшно.
– Повтори, – приказал капитан, когда они с Ганном отошли от квартердека.
– Сэр, на корабле протухла вся питьевая вода, – повторил боцман тихо и обречённо.
– Не может быть, – сказал капитан, глядя на боцмана непонимающе. – Мы же только-только запаслись свежей водой на Ямайке?
– Сам не пойму, сэр… Мы с коком Пирретом уже всё облазили – протухла, проклятье на мою душу! – чуть не плача, вскричал Бенджамин Ганн, переминаясь от растерянности с ноги на ногу.
Капитан почувствовал, как по его спине потёк холодный пот: моряку узнать в открытом море, что пить нечего, всегда ужасно.
– Ни одной бочки? – спросил он с надеждой.
– Может, мы что-то и проглядели… Может что-то и завалялось, – пролепетал боцман Ганн тоже с надеждой.
– Бери Платона и Райвенука! И ещё кого хочешь… Облазить весь трюм – но найти мне воду, хоть бочку! – приказал капитан.
Он отвернулся от боцмана и вернулся к квартердеку, где на него уже встревоженно глядели джентльмены. Только сеньор Ромеро в лице не изменился ничуть, он стоял и спокойно продолжал пить чай.
– Что случилось? – спросил капитана сквайр.
– Досадная неприятность, – ответил капитан. – Нам больше нечего пить.
– Но мы же запаслись водой на Ямайке! – вскричал доктор Легг.
– Запаслись, – подтвердил капитан. – И вся эта вода почему-то уже протухла… Никогда такого не было… Чтобы так быстро!
– И что теперь? – спросил сквайр.
– Ну, мы же не в открытом океане, а во внутреннем море, – стал успокаивать сквайра капитан беспечным голосом. – Зайдём куда-нибудь, хоть на Кубу. И найдём укромную бухту с питьевой водой.