Старая переправа
Шрифт:
— Понял.
— И без лишних разговоров, чтоб как с кобылой не получилось.
Поддел его Яшир.
— Да пошёл ты.
Беззлобно огрызнулся Шило, убрал палицу и подняв руки в мирном жесте двинулся к Женщине. Не тут то было, отпрыгнув в сторону, она выхватила нож. И что-то затараторила.
— Начальник, сам с этой дурой разговаривай.
Шило, поспешно отошел в сторону.
— Дай я.
Двинулся вперёд Оким.
— Иди иди, я не против может отрежет чего.
Посматривая по сторонам проговорил Шило. Данил держал на прицеле третьего пастуха к которому двигался
— Не бойся, мы нечего плохого не сделаем.
Оким проговорил спокойным голосом подняв пустые руки и сделав шаг в сторону женщины.
Данил, смотрел за Гехой, а краем глаза рассматривал женщину. Она была миниатюрной брюнеткой, и довольно молодой. Просто на ней был одет стёганный халат, из под которого было видно множество одежды, как на капусте. От этого она смотрелась бесформенной и более старой. Тем более на голове у ней был остроконечный капюшон, и что то типа платка повязки от пыли закрывавшего нижнюю половину лица. Оким сделал ещё шаг, протянув руку к женщине. И в этот момент закричал последний из бывших пастухов. Геха с размаху пробил голову, оборвав крик на полуноте. С этой стороны вроде, всё нормально. Данил перевел взгляд, на Женщину. А вот тут всё было плохо. Оким держал одной рукой женщину, а второй пытался поймать её руку, которая нанесла уже два удара в низ живота. Данил на автомате вскинул пистолет пулемёт и выстрелил в лоб женщине. Неизвестно, каким чудом Оким увидел его движение, развернулся, и закинул одним движением женщину себе за спину. Данил промазал. Пуля сбила капюшон, обнажив чёрный смоляной волос, и с светлую кожу.
— Не нужно.
Тихо проговорил Оким. Придерживая рану.
— Оким! Ты чего?
— Не трогайте её, она испугалась.
Шило кинулся к Окиму. Данил закинув оружие на плечо тоже подбежал к Окиму. Блин фигово, что делать то? У них нет аптечки, да и была бы, что аптечкой тут делать? Тут хирург нужен, а лучше больница. Аккуратно поддерживая за руки усадили Окима на землю. Уложить не получилось, видно ему было больно разгибаться. Нужно чем то перевязать, а сначала хоть увидеть рану или раны. Данил, осторожно убрал лапищу Окима. С правого бока, где аппендицит, было всё испачкано кровью. Кровь была, но толчками не била, это радовало.
— Тряпку дайте.
Данил аккуратно приподнял край куртки. Два пореза, которые кровоточили. Что делать то, Зажать? Так тут живот мягкий, только хуже сделаешь. Да и обеззаразить как то нужно, что дальше будет если не обеззаразить даже думать не хотелось.
Данилу похлопали по плечу, что там кому нужно ещё?
— Аланти, протеви.
Женщина, про которую он, как то забыл, тянула его за плечо, прося уступить ей место. эх разбить бы ей голову, да не поможет уже.
— Протеви
Повторила она, Данил на автомате отодвинулся.
— Не пускай её к нему.
Чуть ли не прокричал Шило, хоть сам сидел в плотную, и если хотел бы что бы она не подходила, просто протянул бы руку.
Женщина же, споро, убрала одежду, осторожно подушечками пальцев ощупала рану. Достав с пояса сумку, полезла в неё. Извлекла, мешочек с желтым порошком, и присыпала раны. Кровь начала сворачиваться, но всё равно смачивала желтый порошок…
— О-у.
Невольно
— Ирте, ирти. Сували Диату.
Женщина успокаивающе что то проговорила, хотя что, терпи наверное говорит. И показав Даниле, и Шиле что бы они держал руки Окиму.
Данил с Шилом молча выполнили указания. Женщина достала пузырёк с притёртой стеклянной крышкой. Как только открыла, сразу разнеслась вонь похожая на аммиак. Женщина не теряя времени полила на порошок. Кровь моментально свернулась, а вот Оким выгнулся.
— Ирте. Ирте.
— О-у, Куда терпеть, ты там железом раскалённым что ли полила.
— Ирте.
Прикрикнула женщина. Достав из сумки ещё мешочки с порошками, она смешала их в маленькой пиале. Достав ещё один пузырёк только открыла крышку, и Данил сразу почуял знакомый запах медицинского спирта. Только от этого запаха сразу стало спокойно. Спирт пах медициной, а значит, с Окимом всё будет в прядке. Женщина, отлила спирта на пару глотков, в пиалу, развела порошки и дала выпить Окиму. После чего, извлекла чистую тряпицу и начала бинтовать что то громко нашёптывая. Когда она закончила бинтовать, Оким уже спал. Видно какое то сильнодействующее снотворное было разведено спиртом.
Дальше что то затараторила, объясняя очевидные для неё вещи. Данил понятливо кивал головой, всё равно ничего не понятно. Женщина топнула ногой показала рукой на горизонт, потом на Окима. Что она пыталась сказать Данил так и не понял. Наконец то ей надоело, и она пошла осматривать труп своей знакомой. Посмотрела на пулевое отверстие, из которой не вытекло ни капли крови, тут же вскочила, подбежала к мертвым пастухам. Видно что то у неё не сошлось, трупы не кровоточили. Наверно поэтому что она отпрыгнула, достала амулет на цепочке, и забубнила делая рукой круговые пассы.
— Похоже нечисть отгоняет, — очнулся Шило — Только вот вещи с этих полусухарей кому принадлежат, с точки зрения закона, нам или ей?
— Хороший вопрос, если это родственники то ей, если просто попутчики то нам.
Женщина перестала бубнить, и принялась стягивать халат с мертвой знакомой.
— Родственница?
Женщина как будто поняла его вопрос. И отрицательно покачала головой. Хотя сняла халат и забрала сидр, с поясными сумками. Оставив женщину в платьях и обуви. Дальше не обращая внимания, на остальных подошла к лошади, погладила ей морду и отцепила продолговатый свёрток с седла. Это оказались разборные шесты, сложив каждый из двух половинок, она перемотала место соединения бечевкой. Получилось пять шестов, двухметровой длинны. Всё это время, Данил с компанией молча наблюдали.
— Трикали, верука.
Шумнула она на них, непонятные слова. Но жест указывающий на трупы, дал понять Даниле что она хочет. Вернее, Данил надеялся, что правильно её понял.
— Геха, Шило. Облутайте тела, чего замерли.
Геха с Шилом послушно двинулись. Женщина, удовлетворительно кивнула, и принялась собирать конструкцию фигвама из жердей, над спящим Окимом. Данил хотел ей помочь, но был остановлен и обруган. Ну и ладно, и так есть чем заняться. Подойдя к Яширу, взял у него поводья из рук, достал кусок хлеба и скормил лошадке.