Старая переправа
Шрифт:
– Эй, друг! – попытался заговорить Данил, глядя в безжизненное лицо истукана. – Эй, ты меня слышишь?!
Он прислушался, но только ветер, гоняя волны по ковылю, шуршал им.
– Эй, если слышишь, я не согласен, верни меня назад.
Снова прислушался, тишина.
– Блин, я, кажется, на идиота похож. – Ему показалось, что каменное лицо стало улыбаться. Он тряхнул головой. Или лицо улыбалось и до этого?
– Кажется, с ума схожу, а может, мне всё снится?
И парень ущипнул себя что было силы за ляжку. Тут же подпрыгнул и схватился за ущипленное место. Вот дурак, нельзя было потихоньку себя ущипнуть. Теперь синяк точно будет.
Камень улыбался ещё шире, или всё-таки кажется?
– Ты давай, возвращай, мне послезавтра на работу. А то…
Данил решил разнести всё тут
– Чтоб ты заговорил, подношение нужно?
Идол не ответил и не изменился. Но парень понял, что правильно догадался, нужно что-то вкусное. Данил принялся осматривать рюкзак и карманы, вдруг конфетка где завалялась. Идол с интересом наблюдал за ним. Но ничего съестного не нашлось, даже пустая банка из-под каши была словно вылизана.
– Ладно, найду вкусняшку и приду, тогда поговорим.
Только вот где её искать? Думается, блюдом из кузнечиков идола не задобрить.
Для начала он решить выбраться из дола на возвышенность и осмотреться, где же находится. Да и вообще, куда его занесло. Судя по местности и тому, как печёт солнце, это Казахстан или юг Саратовской области.
Данил подобрал «поджопник», уложил его в рюкзак, подумал, сложить прибор в рюкзак или нет, решил всё-таки идти с ним, вдруг что-нибудь зазвенит. Всё равно пойдет, а так хоть с интересом. На всякий случай пробежался по капищу и вокруг него. Пусто. Ну и ладно, копатель не в обиде. Пинь-пинь. Тонкий мелодичный сигнал и шкала металлоискателя показывали, что что-то интересное есть под катушкой. Кое-как забив лопату в землю, парню удалось выковырнуть, даже не выковырнуть, а выскрести небольшой комок спрессованной почвы. Но этого хватило. Монета, серебряная! Да крупная! Таких он не видел ни разу: судя по неровному гурту – древняя. Очуметь… Рачительно полив водой находку, он очистил надпись. Ничего не понятно, не то алфавит незнакомый, не то держал он её вверх ногами. Ладно, успеем за едой сходить, сейчас стемнеет, и человеческое жильё в степи видно будет. Не раз так Данил наблюдал ночью – на горизонте небо буквально светится над человеческим жильем. Даже если селение километров за десять, его всё равно видно. А там и из Казахстана вернуться домой можно будет, банковская карточка с собой, а она по всему миру действует, банкомат бы только найти. А кстати, Данил достал телефон и включил его. Выключенный телефон – это издержки профессии, когда лазаешь по кущерям, сети всё равно нет, а телефон в поисках сигнала разряжается очень быстро. Телефон включился, показывая двенадцать минут второго. Опять настройки сбились. Очень долго крутился поиск сети, естественно, сети не было. Но проверить стоило. До темноты еще пара часов, кладоискатель в парне победил выживальщика. Нужно провести пару часов с пользой, заодно с мыслями собраться.
С мыслями собраться так и не получилось, а вот нашлись сломанная бронзовая пряжка, свистулька-птичка, но почему-то сделанная из очень мягкого свинца, который мялся в руках как пластелин, и пара медных монет. Причём одна непонятная, квадратная с дыркой посередине. Может, и не монета вовсе, надписи на всех трёх монетах, включая серебряную, кардинально отличались друг от друга: где-то вязь, где-то клинопись, а на квадратной вообще чёрточки, как будто кто-то мешки с картошкой считал. А знакомых цифр не было вообще.
Солнце склонилось к самому горизонту, стих ветер, затрещали кузнечики. Просто красота, пора бы и на бугор сходить, осмотреться, чтобы по темноте ноги не ломать. Было ещё довольно светло, и Данил шёл быстрым шагом, размахивая прибором, как клюшкой для гольфа. Всё равно сигналов не было, но надежда теплилась.
Смех. Такой заразительный и тихий «у-ха-ха», ему вторило «и-хи-хи», хором «ха-ха», «хи-хи». Такое ощущение, что куча клоунов пытались рассмешить парня, ну и у них это получилось. Он расплылся в улыбке и повернул в сторону смеха, хотя, может, крыша всё-таки уехала и ему мерещиться начинает. Человек пять смеются – не меньше. И вдруг «у-у-вуруу-у-рр» – смех сменился не то рыком, не то воем, да таким, что Данил встал как вкопанный, побледнел, даже мороз по коже прошёл. Люди так смеяться не могут, и тут, словно издеваясь над ним, вновь заразительно засмеялись с протяжным «и-и-ха-ха и-хи-хи». Только искателю было уже не до смеха, он переложил прибор в левую руку, а лопату в правую, начал медленно пятиться.
И тут он увидел их, а они увидели его, они вышли из чапыжника. Пять здоровенных собак с длинными шеями, как у маленьких жирафов, и ирокезами на голове. Гиены, что ли? Или похожие на них. Гиены вроде пятнистые, а эти имели переднюю часть туловища бурую, а задняя часть была как у зебры, полосатая, в чёрно-белую полоску. Что это за порода, парень не знал.
Бежать поздно, догонят. Вот бы спиной к чему-нибудь прижаться – к дереву или стене. Но тут вообще ничего нет в округе, кроме идола, значит, нужно отходить к нему. О гиенах он знал только, что они не нападают на высоких жертв, и то из комедии про бушменов. Тут же приложил к себе лопату и прибор, так, чтобы они торчали выше головы. На животных это вообще никак не повлияло. Они продолжали смеяться и сокращать расстояние. Данил решил, что это не прокатит.
– У-у… прибью… – Он замахнулся лопатой и заорал что было мочи.
Вот это прокатило, гиены перестали смеяться и отпрыгнули назад. Но ненадолго. И самое главное, они начали расходиться кругом. Сейчас они отрежут его от обелиска, и тогда точно беда. Обороной войны не выиграть, нечего ждать.
– У-у-у!
Парень поднял лопату, развернулся и побежал на ту гиену, что отрезала его от идола. Полсекунды не прошло, гиена просто ушла в сторону по кругу, не позволяя приближаться к камню. Всего лишь полсекунды он был развёрнут спиной к самой крупной особи, между ними метров пятнадцать было. Тело развернулось само – когда гиена преодолела пятнадцать метров в полсекунды, задумываться было некогда, времени ни на что не оставалось, только сунуть прибор в открытую пасть зверюге. Пластмасса катушки брызнула в разные стороны под мощными челюстями, но моток медной проволоки словно верёвка, его просто так не перекусишь, медь слишком мягкая. Гиена дернула головой, да с такой силой, что прибор вылетел из рук Данила. И гиена начала его трясти, мотая башкой. Замахиваться одной рукой было неудобно, лопата пыталась вывернуться, но замах был из-за спины очень сильный и очень неточный. Если бы гиена не трясла головой, мутузя остатки катушки, парень ни за что бы не попал, а так гиена сама подставила череп под удар.
Дон-н-н. Звон закалённой марганцевой стали полотна лопаты при столкновении с черепом гиены был такой, как будто он стукнул по рельсу. Гиена рухнула перед ним, откинув ноги в разные стороны. Парень тут же схватил лопату двумя руками и по горизонтали с разворотом хотел провести вокруг себя, отогнав гиен, которые подбегали сзади. Но полного круга прочертить не удалось.
«Дун-н» – лопата ударилась в неожиданное препятствие. Как эти гиены так быстро подбегают? Удар сбил гиену, которая оказалась позади, она полетела кубарем. Удар же вышел неожиданный и такой силы, что Данил чуть не выронил свое орудие, кисти рук просто отсушило. Ещё раз крутанувшись на всякий случай, опять почти попал, но следующая гиена была уже умнее и успела отпрыгнуть. Он крутился с лопатой и орал во всю глотку.
Свободная секунда, зверюги разбежались, он занёс лопату над головой двумя руками и теперь уже ребром, как топором, ударил по черепушке оглушенной гиены. Снова ошибка, лопата кривая, после удара вновь чуть не вырвалась из рук. Тёплые красные брызги попали на руки и лицо, мало того, красный тонкий фонтанчик брызнул в сторону с такой силой, что казалось, кровь у гиены гоняло не сердце, а насос высокого давления. Вторая подбитая тварь, прихрамывая на ногу, отбежала на почтительное расстояние и там подвывала, остальная стая, подражая ей, отошла на более значительное расстояние.
Данил крутил лопатой по кругу, отходя к идолу. Но, похоже, им уже никто не интересовался, наверное, у гиен появилась еда, и они его отпустили.
Наконец-то он дошёл до истукана. Сначала прижался спиной к прохладному камню, держа лопату на изготовку. Потом со словами «извини, брат» полез на верхушку истукана – да, наверное, это осквернение, но он чувствовал, что иначе ночь не переживёт. Верх камня был плоский и размером с сиденье табуретки. Данил очень удобно уселся, свесив ноги и положив лопату на колени.