Старая сказка
Шрифт:
Атенаис отступила на шаг, чтобы полюбоваться на дело рук своих. Анжелика и в самом деле выглядела очаровательно. Стоя рядом с нею и глядя на себя в зеркало, я вдруг показалась себе ужасно худой и безнадежно тридцатилетней. Атенаис же походила на дородную деревенскую матрону. Мы обе поспешно отвернулись, чтобы не видеть своего отражения.
Подхватив шаль и веер Атенаис, я принялась суетиться вокруг своей госпожи, а потом — когда молодая женщина с трудом поднялась на ноги и нетвердой походкой вышла из комнаты — негромко поинтересовалась у нее:
— Для чего вы это сделали? Или вы хотите, чтобы она осталась любовницей
— Мое время прошло, — ответила Атенаис. — Король уже несколько месяцев не был в моей постели. Иногда он даже не может заставить себя быть со мною вежливым… а вы знаете, насколько важны для него куртуазность и этикет! Боюсь, он знает, что я подмешивала ему в питье афродизиаки. Хотя, не исключено, я просто состарилась и растолстела.
— Но ведь вам наверняка нелегко видеть, как другая заняла ваше место?
— В общем, да. Хотя, откровенно говоря, мне не особенно и хочется, чтобы король вернулся в мою постель. Мне нужно кое-что другое. Собственный замок и апартаменты. Послы осыпают меня комплиментами в надежде, что я замолвлю за них словечко Людовику. Власть. Вот чего я добивалась всегда. — Она вздохнула. — А мадемуазель де Фонтанж — совсем еще ребенок. Семья отправила ее ко двору, рассчитывая, что она привлечет внимание короля. А он приблизил ее к себе и погубил. Если сейчас она лишится его милости, что ей останется?
«Такая же жизнь, как и у меня, — с горечью подумала я. — Ни малейшего шанса обрести любовь, выйти замуж и обзавестись детьми. Жизнь, посвященная служению другим, проведенная в чьей-либо тени. В этом году тебе исполняется тридцать, Шарлотта-Роза, и чего ты достигла? Ничего. Ничего!»
Мы вместе прошли коридором к большому залу. Играла музыка, по комнате в блеске и шорохе ярких шелков и лент кружились пары, и резкий гул голосов ворвался мне в уши. Войдя в залу, мы увидели, как Анжелика идет прямо сквозь толпу на негнущихся ногах, словно марионетка. Она проигнорировала королеву, совершив стратегический промах, который вызвал злорадные улыбки и перешептывание во всех углах залы. Королева старательно избегала смотреть на нее, положив пухлую ручку на обтянутое розовым атласом плечо сына, чтобы и он не увидел соперницу. Мне вдруг пришло в голову, что Анжелика и дофин — почти ровесники. Я отстраненно подумала, а не задевает ли дофина то, что отец взял себе такую молоденькую любовницу, и не хотелось бы ему самому занять место отца. Анжелика и впрямь выглядела сегодня очаровательно, бледнее и эфемернее, нежели обычно. Подойдя к королю, она присела перед ним в глубоком реверансе.
— Моя дорогая, — сказал король, испытывая одновременно досаду и тайную радость. — Мы рады видеть, что вам стало лучше. Не хотите ли потанцевать?
— С удовольствием. — Анжелика выпрямилась и пошатнулась.
Он взял ее за руку и повел на середину зала, внушительный и величественный в своем завитом парике, ступающий с тяжеловесной грацией слона. Она танцевала, склонив головку ему на плечо. Он наклонился, чтобы прошептать ей что-то на ухо.
Пожалуй, на какое-то время о ней можно более не беспокоиться. Анжелика вернула себе расположение короля. Щеки ее раскраснелись, а глаза сверкали, как звезды. Я развернула веер, отпила глоток шампанского и стала с интересом смотреть по сторонам.
За узкими бойницами окон простирался унылый зимний
— Мадемуазель де ля Форс!
Я обернулась и увидела, что ко мне спешит принцесса Мария-Анна, тринадцатилетняя новобрачная. От нее не отставал юный супруг, принц Людовик Арман. Поговаривали, брачная ночь завершилась катастрофой, и сейчас она отказывалась пускать его в свою постель. Мне она показалась очень юной, и я понадеялась, что слухи не врут.
— А правда ли, что вас бросили в Бастилию? — запыхавшись, выпалила принцесса.
Я глубоко вздохнула и воинственно задрала подбородок.
— Да, мадам, это правда.
Она сложила руки молитвенным жестом.
— Неужели все было так ужасно, как об этом говорят?
— Хуже. Намного хуже.
— Наверное, вы очень испугались?
— А вы видели, как кого-нибудь пытают? — поинтересовался принц Людовик Арман.
— «Да» — на ваш вопрос, и «нет» — на ваш, — улыбаясь, ответила я. Поколебавшись, добавила: — Но я действительно слышала крики.
Принцесса Мария-Анна прижала ладошку в белой перчатке ко рту.
— Нет! — Обернувшись, она окликнула кое-кого из своих друзей: — Идите сюда и послушайте! Мадемуазель де ля Форс рассказывает нам о Бастилии. Она слышала, как пытали людей!
Вскоре вокруг меня столпилась стайка разодетых мальчиков и девочек, которые забросали меня вопросами:
— Что случилось? Что они делали с вами? Вы действительно слышали, как кого-то пытали?
— Это был самый душераздирающий крик, который я когда-либо слышала, — сказала я. — Это был крик, исполненный неистовой боли. Так что мне оставалось лишь зажать уши руками и не пытаться представить, что они делают с бедняжкой.
— Какой ужас!
— Наверное, вы были очень напуганы.
— Как вы думаете, вас тоже собирались пытать?
— Надеюсь, что нет. — Я сказала себе: «Они не посмеют подвергнуть меня пыткам. Я — Шарлотта-Роза де Комон де ля Форс, кузина герцога Франции, родственница, пусть и дальняя, самого короля!» Но потом я услышала плач, стоны и крики, вспомнила, что король потребовал покарать виновных, кем бы они ни были, невзирая на чины и титулы, и все, что мне оставалось, это пасть на колени и молить Бога о том, чтобы судьи убедились в моей невиновности.
Собравшиеся дружно вздохнули.
— Значит, вас оправдали? — осведомилась принцесса Мария-Анна. — И вас отпустили?
Я кивнула и, раскрыв веер, стала обмахиваться им.
— Забавно в кои-то веки оказаться невиновной.
Они дружно рассмеялись, все до единого. Я же спрятала улыбку за веером и вдруг поняла, что впервые за очень долгое время испытываю некоторое довольство собой.
— Неужели вам не было страшно? — поинтересовался принц.
— О да. Я была в ужасе, — ответила я. — Помимо криков, в Бастилии все время слышен какой-то жуткий, сверхъестественный стон, словно души тех, кто страдал в ее казематах, до сих пор не обрели успокоения. — «Совсем недурно, — подумала я. — Надо записать эту строчку». — Ну и потом там все время слышен шорох и повизгивание крыс.