StarCraft: Крестовый поход Либерти
Шрифт:
– Я отсылал. А ты менял их, помнишь? Сказал, что Менгск захватил меня. Звонил во все колокола.
– Всего лишь небольшая правка, – сказал Андерсон. – Ровно столько, чтобы власти (Боже, упокой их бессмертные души) остались довольны. Я знал, что ты поймешь.
– Хэнди…
– В любом случае, я слышал, ты проделал великолепную работу. И думаю, тебе будет приятно узнать, что, несмотря на нынешнюю ситуацию, ты можешь вернуться на прежнюю работу.
– Мою прежнюю…
– Точно. Я имею в виду, что люди, желавшие видеть тебя мертвым, теперь уже не при делах. Я говорил с Арктурсом. Мы могли бы сделать тебя официальным пресс-секретарем в новом правительстве. Он очень высокого мнения о тебе, ты же знаешь. Он в восторге от тебя.
– Андерсон, я не знаю, смогу ли… – начал Майк.
– Только послушай. Вот такое предложение, – вновь прервал его главный редактор. – Ты получаешь собственный офис, через коридор от офиса Арктуруса. Прямой доступ в любое время. Ты путешествуешь, посещаешь торжественные обеды, получаешь награды. Множество других благ. Отличная охрана. Это непыльная работенка. Черт, я могу нанять корреспондента, который будет набирать твои репортажи за тебя. Я говорю тебе…
Майк убрал звук. Андерсон продолжал вещать, но Майк уже не смотрел на него.
Он глядел на свое отражение на гладкой поверхности экрана. Он похудел с момента последней встречи с Андерсоном, волосы стояли дыбом. Но в нем появилось что-то еще. Что-то в его глазах.
Казалось, они смотрели сквозь консоль, сквозь переборки корабля. Далекий, тяжелый взгляд. Взгляд, который когда-то был отчаянным, теперь стал решительным. Он видел ситуацию шире, чем она представлялась многим в данный момент.
Это был взгляд, который он видел у Джима Рейнора, когда погибла Map Сара.
– Как долго он будет продолжать, прежде чем заметит, что ты не слушаешь? – проворчал Рейнор.
– Раньше он никогда этого не замечал, – ответил Майк. Он закусил нижнюю губу, а затем добавил: – Я знаю, что должен сделать. Мне нужно употребить свой собственный молот.
Рейнор вздохнул:
– Попробуй сказать это еще раз, теперь по-человечески.
– «Когда у тебя есть только молоток, все вещи кажутся тебе похожими на гвозди», – процитировал Майк. – Я не боец. Я репортер. И мне пора начать использовать свои журналистские штучки на благо человечества. Рассказать всем, как обстоят дела. Рассказать всем, как обстоят дела на самом деле.
Майк указал пальцем на экран. Хэнди Андерсон наконец заметил, что его не слышали. Лысеющий главный редактор постучал по экрану и что-то спросил.
– Я хочу убраться так далеко от Арктуруса Менгска, как только возможно, – сказал Майк. – А затем я хочу рассказать правду обо всем этом. Потому что если я этого не сделаю, такие люди, как он, заполонят все своей ложью. – Он указал на экран. – Он и Арктурус Менгск. И я не думаю, что человечество сможет пережить такую ложь.
Рейнор улыбнулся широко и искренне.
– Приятно видеть тебя снова в деле, – сказал он.
– Приятно вернуться к делам, – ответил Майк, глядя в монитор на отражение человека с тяжелым взглядом. Он встряхнул головой и добавил: – Мне бы сейчас сигарету.
– Я бы тоже не отказался, – поддакнул Рейнор. – Но не думаю, что на этой лохани найдется хоть одна. Однако взгляни и на светлую сторону в этой ситуации: по крайней мере у тебя все еще есть твой плащ.
Postbellum 18
18
Postbellum ( лат.) – после войны.
Сотканная из света человеческая фигура в изодранном плаще стоит в темной комнате. Дымок сигареты змеится вокруг него, а пол под ногами усыпан окурками, похожими на упавшие звезды.
– Итак, то, что вы видите, – произносит Майк Либерти, – моя личная маленькая война, разгоревшаяся на моей территории при помощи моего оружия. Никаких крейсеров, космических истребителей и пехотинцев, одни лишь слова. И правда. Это мое кредо. Это мой молот. И я знаю, как его применить.
Человек делает последнюю долгую затяжку, и окурок летит на пол.
– И вы, люди, кем бы вы ни были, должны это услышать. Правдиво и без купюр. Поэтому я и использую голографическую передачу: ее труднее подделать. И я отправил ее так далеко, как только мог, на всех доступных волнах, чтобы каждый узнал о Менгске, зергах и протоссах. А также узнал о людях, подобных Джиму Рейнору и Саре Керриган, чтобы они и подобные им не были потом забыты.
Майк Либерти на миг прервался, чтобы почесать шею, а затем продолжил:
– Я вступил в армию, будучи уверен, что все там пропитано бюрократией и корпоративной тупостью. Да, я был прав, но в то же время и ошибался.
Он смотрит на слушателей невидящими глазами.
– Там также есть и люди, по-настоящему пытающиеся помочь другим. Люди, по-настоящему старающиеся спасти остальных. Спасти их тела. Спасти их мысли. Спасти их души.
Он хмурит брови и добавляет:
– И нам нужно побольше таких людей, если мы собираемся выжить в предстоящие темные дни.
Он вновь пожимает плечами:
– Вот так. Такова история падения Конфедерации, вторжения зергов и протоссов, а также восхождения императора Менгска, правителя Терранского Доминиона. Битвы все еще идут, планеты продолжают гибнуть, и чаще всего кажется, что никто не знает причин. Когда я это узнаю, я, конечно же, поделюсь с вами этой информацией. – Я Майкл Дэниел Либерти, теперь уже не из СНВ. Ныне я свободный человек. И я закончил.
С этими словами фигура застывает на месте, захваченная в своей тюрьме из света. На застывшем лице усталая улыбка. Улыбка удовлетворения.
Вокруг голограммы загораются огни, светящиеся шары, выращенные специально для этого дела. Стены пульсируют и сочатся влагой, и плотная, вязкая жидкость капает из мокрых язв по всей стене, сохраняя воздух влажным и теплым. Кабель созданного людьми голографического проектора исчезает в липкой шишке органических энергоконструкций главного строения. Соединительный механизм между двумя мирами когда-то был колониальным пехотинцем, а сейчас служит высшим целям своих новых хозяев.