Стархэвен
Шрифт:
— Давно не практиковался.
— Неважно, пошли! Танцзал тремя этажами выше.
Сейчас Мантелл не чувствовал особого желания танцевать.
Но она продолжала настаивать:
— Мне нравится танцевать, Джонни. А Бен со мною не танцует. Он ненавидит танцы.
Мантелл, сдаваясь, пожал плечами:
— Я вам очень обязан, леди. Так что, если хотите танцевать, пожалуйста.
Рука об руку они прошествовали из обеденного зала в поджидавшую кабину лифта и поднялись в танцзал. Даже здесь, на двенадцатом этаже, у Мантелла осталось такое впечатление,
Танцзал представлял собой огромное, причудливо украшенное сводчатое помещение. Музыка билась в сотне скрытых динамиков. Пылающие пятна трепещущего света, красного, синего и светло–фиолетового; таинственно вспыхивали в воздухе над танцующими. Это была изумительная картина, будто сошедшая со страниц какой–то богато иллюстрированной книги.
— Для человека, не любящего танцев, Зурдан построил просто великолепный дансинг, — заметил Мантелл.
— Это одна из особенностей Бена — угождать желаниям других людей. Поэтому у него столько приверженцев.
— Бен — хитрый мужик, — сказал Мантелл.
— Даже чересчур хитрый, — согласилась Майра.
Они вступили на танцплощадку. Майра скользнула ему в объятия, и они начали танец.
Много лет миновало с тех пор, как Мантелл танцевал последний раз. На Мульцибере у него даже не было мысли позволить себе подобную роскошь — борьба за жизнь занимала все помыслы. А на Земле он был занят сверх меры куда менее легкомысленными вещами.
Но здесь, на этой удивительной планете, он мог отыграться за все прошлые годы. Под мерцающим темным люцифугиновым пластиком танцплощадки был установлен усовершенствованный антигравитационный экран. Поле отрегулировано на низкую модуляцию, не настолько сильную, чтобы поднять танцоров к потолку, но достаточно мощную, чтобы компенсировать их вес где–то на тридцать–сорок процентов, как прикинул Мантелл.
Это скорее напоминало парение, а не танец. Танцоры не чувствовали своих ног.
Ведя Майру, Мантелл ощущал, какая она легкая, точно пушинка. Взлетающие хороводы огней вращались вокруг них, создавая благодаря игре света и тени какое–то странное ощущение. Музыка била под ними, сильно, исступленно и волнующе, Мантелл вдруг заметил, что движется с легкостью, которой ранее никогда за собой не знал.
Все дело в антигравитационном поле, подумал он, а еще — в Майре, легкой в его руках как перышко.
И лишь одна вещь поразила его своей несообразностью. Вокруг него в заполненном павильоне танцевали жители Стархевена, каждый из которых нес в глубинах своего мозга память о преступлении, каждый, еще недавно скрывающийся и бежавший от полиции, теперь навсегда нашел надежное убежище. Они смеялись, шутили, обнимая друг друга, как все прочие люди. Как тс, кто всегда жил по обычным законам. Эти мужчины и женщины неплохо проводили время — без всяких законов.
Мантелл с Майрой танцевали час, возможно два. Время бежало незаметно. Мантелл держался стойко. Когда музыка кончилась, а они в сотый раз сошли с площадки, чтобы немного передохнуть, Майра спросила:
— Ну как?
— Тяжеловато, —
— Тогда давай лучше пойдем, Джонни. Уже поздно.
Он взглянул на часы: скоро полночь… Только теперь он почувствовал, как устал. Чего только не было за этот день: бегство от Космического патруля, пытка психопробой, а под конец — несколько часов с Майрой. Полный джентльменский набор.
— Куда мы отправимся теперь? Игровой зал? Бар?
Она покачала головой.
— Пойдем домой. Мне пора спать.
Музыка зазвучала снова, и любители подергаться под легкомысленную мелодию устремились на танцплощадку. Мантелл начал прокладывать путь сквозь толпу, крепко держа Майру за руку. Сумев пробраться к лифтам без особых приключений, они спустились и вышли на залитую огнями площадь снаружи Дворца удовольствий.
Будто из–под земли вырос тот самый каплеобразный автомобиль, который привез их сюда. Они сели.
— Отвезите нас ко мне, — сказала Майра шоферу.
Они остановились напротив жилого здания. Майра вышла, Мантелл последовал за ней. Двери здания распахнулись при их появлении. Он проводил ее до лифта, потом до дверей квартиры.
Она приложила палец к дверной панели, и дверь начала медленно открываться.
— Я не могу пригласить тебя к себе, Джонни. Уже поздно… и вообще… я не могу. Ты все понимаешь, правда?
Он улыбнулся.
— О’кей. Это был чудесный вечер. Я не стану дальше искушать судьбу. Спокойной ночи, Майра. И спасибо за все.
— Мы еще увидимся, Джонни. Не волнуйся.
Он нахмурился и напомнил о запретной теме.
— А Бен…
— Не всегда же Бен будет с нами, — прошептала она со странной интонацией в голосе. — Многое зависит от тебя. Мы рассчитываем на тебя больше, чем ты себе представляешь.
— Что? Вы?..
— Я же предупреждала тебя, что не стоит задавать сразу слишком много вопросов, — оборвала она. — Всему свое время. Спокойной ночи, Джонни.
— Спокойной ночи, — сказал он в недоумении.
Она очаровательно улыбнулась, и вдруг он обнаружил, что стоит в одиночестве, уставившись на закрытую дверь и чувствуя, как внутри разливается покой и удовлетворение.
Когда он выбрался наружу, внизу поджидала машина. Было за полночь, и небо усыпали маленькие мерцающие звездочки. Зурдан не поскупился на средства, стараясь придать своему миру чарующую правдоподобность.
Он влез в машину. Водитель походил на человека, но, судя по чересчур прямой посадке головы и неразговорчивости, мог вполне оказаться и роботом.
— Неподражаемая женщина, а? — сказал ему Мантелл. — Мисс Батлер, я имею в виду.
— Да, сэр.
Мантелл улыбнулся. Чего–чего, а болтуном водителя не назовешь.
— Отвези меня домой, в «Номер Тринадцать», — приказал он.
— Хорошо, сэр.
Мантелл расслабленно наблюдал, как по обе стороны машины пролетали небоскребы. Теперь он почувствовал, что безумно устал и жаждет добраться до постели. Он не просто устал, вымотался до предела. Это был фантастический день.