Старик Хоттабыч (худ. Г. Вальк)
Шрифт:
XXXIV. ОПЯТЬ ЭСКИМО
Только наши друзья расселись на своих местах, как Хоттабычу подошла девушка в белом переднике и с белым лакированным ящиком, висевшим на ремне через плечо.
— Эскимо не потребуется? — спросила она и тут же испуганно вскрикнула.
Будем справедливы: любой на её месте испугался бы не меньше.
В самом деле, какого ответа могла ожидать продавщица эскимо?
В лучшем случае: «С удовольствием. Дайте мне, пожалуйста, две порции». В худшем случае: «Нет, знаете ли, лучше не
Теперь представьте себе, что старичок в канотье, услышав вежливый вопрос продавщицы, сразу покраснел, как помидор, глаза его налились кровью, весь он как-то нахохлился, угрожающе наклонился вперёд и устрашающим шёпотом произнёс:
— А-а-а! Ты хочешь извести меня своим проклятым эскимо! Так нет же, это тебе не удастся, презренная! Мне хватит на всю жизнь тех сорока шести порций, которые я, старый дуралей, съел в цирке и чуть было не отправился к праотцам. Трепещи же, несчастная, ибо я сейчас превращу тебя в безобразную жабу!..
Промолвив это, он встал и уже приподнял над головой свои сухие, морщинистые руки, когда сидевший рядом с ним мальчик с выгоревшими бровями на веснушчатом лице повис на руках старика, испуганно выкрикнув:
— Она не виновата, что ты пожадничал и объелся мороженым!.. Сядь, пожалуйста, на место и не делай глупостей.
— Слушаю и повинуюсь, — покорно ответил старичок, опустил руки, уселся на своё место и внушительно добавил, обращаясь к перепугавшейся продавщице: — Можешь идти. Я тебя прощаю. Уходи с миром и будь до конца своих дней благодарна сему отроку, ибо он спас тебе жизнь.
Девушка так до конца игры и не появлялась в этом проходе.
XXXV. СКОЛЬКО НАДО МЯЧЕЙ
Между тем стадион бурлил той особой, праздничной жизнью, которая всегда кипит на нём во время решающих футбольных состязаний. Гремело радио. Восемьдесят тысяч человек, сидя на своих местах, с жаром обсуждали возможный исход предстоящей игры, и от этого обсуждения в воздухе всё время стоял ровный, ни с чем не сравнимый гул человеческих голосов. Все с нетерпением ждали начала состязания.
И вот наконец на изумрудно-зелёном поле появился судья со своими помощниками. В руках у судьи был мяч, которому суждено было в этот день вынести немало ударов, проделать по земле и в воздухе не один километр, с тем, чтобы, попав несколько лишних раз в чьи-то ворота, решить тем самым, какой из команд достанется в этот день победа. Судья положил мяч в самом центре поля. Обе команды выбежали из своих раздевалок и построились друг против друга. Капитаны обменялись рукопожатиями, бросили жребий, какой команде играть против солнца. Этот печальный удел выпал на долю спортивного общества «Зубило», к великому удовольствию команды общества «Шайба» и части болельщиков.
— Не сочтёшь ли ты, о Волька, возможным объяснить твоему недостойному слуге, что будут делать с мячом эти двадцать два столь симпатичных мне молодых человека! — почтительно осведомился Хоттабыч.
Но Волька в ответ только нетерпеливо отмахнулся:
— Сейчас всё сам поймёшь.
Как раз в этот момент игрок «Зубила» звонко ударил носком бутса по мячу — и состязание началось.
— Неужели этим двадцати двум приятным молодым людям придётся бегать по столь обширному полю, терять силы, падать и толкать друг друга только для того, чтобы иметь возможность несколько мгновений погонять невзрачный кожаный мячик? И всё это лишь потому, что на всех нашёлся для игры только один мяч? — недовольно спросил Хоттабыч через несколько минут.
Но Волька, увлечённый игрой, снова ничего старику не ответил. Было не до Хоттабыча: нападение «Шайбы» завладело мячом и приближалось к воротам «Зубила».
— Знаешь что, Волька? — шепнул своему приятелю Женя. — Мне кажется, просто счастье, что Хоттабыч ничего не понимает в футболе. А то бы он тут таких дров наколол, что ой-ой-ой!
— И мне так кажется, — согласился с ним Волька и вдруг, ахнув, вскочил со своего места.
Одновременно с ним вскочили на ноги и взволнованно загудели и все остальные восемьдесят тысяч зрителей.
Пронзительно прозвучал свисток судьи, но игроки и без того замерли на месте.
Случилось нечто неслыханное в истории футбола и совершенно необъяснимое с точки зрения законов природы: откуда-то сверху, с неба, упали и покатились по полю двадцать два ярко раскрашенных мяча. Все они были изготовлены из превосходного сафьяна.
— Безобразие!.. Неслыханное хулиганство!.. Кто это позволяет себе такие возмутительные шутки? — возбуждённо кричали на трибунах.
Конечно, виновника следовало немедленно вывести со стадиона и даже передать в руки милиции, но никто не в силах был его обнаружить. Только три человека из восьмидесяти тысяч зрителей — Хоттабыч и оба его молодых друга — знали, кто этот виновник.
— Что ты наделал! — зашептал Волька Хоттабычу на ухо. — Ты остановил всю игру и лишил шайбовцев верного гола!
Насчёт неудачи шайбовцев Волька, впрочем, сказал без особого огорчения: он «болел» за «Зубило».
— Я хотел, чтобы было лучше, — также шёпотом оправдывался смущённый Хоттабыч. — Я думал, будет удобнее, если каждый игрок получит возможность, не толкаясь и не бегая, как сумасшедший, по этому огромному полю, вволю поиграть собственным мячом.
— Ну что мне прикажешь с тобой делать! — развёл Волька руками, усадил старика на место и наспех объяснил ему основные принципы футбола. — Вот жалко только, что «Зубилу» приходится играть против солнца, а во второй половине игры, когда команды поменяются местами, солнце уже никому не будет мешать. Получается, что шайбовцы ни за что, ни про что находятся в лучших условиях, — выразительно сказал напоследок Волька. Он надеялся, что Хоттабыч учтёт его слова.