Старик Хоттабыч (худ. Г. Вальк)
Шрифт:
Так что вы, дорогие читатели, лучше его и не ищите. Всё равно не найдёте, только зря время потратите.
XXXVIII. ПРИМИРЕНИЕ
Облачко, прикрывавшее солнце, по минованию надобности уплыло за горизонт. Снова стало жарко. Восемьдесят тысяч человек покидали стадион, медленно просачиваясь сквозь сравнительно узкие бетонные проходы.
Люди не спешили — каждому хотелось высказать свои соображения по поводу небывалых обстоятельств так странно закончившейся игры. Высказывались догадки,
Только три человека не принимали участия в обсуждении. Они покинули северную трибуну, храня полное молчание. Молча влезли в переполненный троллейбус, без единого слова вылезли из него у Охотного ряда и разошлись по домам.
— Прекрасная игра в футбол, — осмелился наконец заговорить Хоттабыч.
— Мда-а… — промычал в ответ Волька.
— Сколь сладостен, я полагаю, миг, когда ты забиваешь мяч в ворота противника! — продолжал упавшим голосом старик. — Не правда ли, о Волька?
— Мда-а… — снова промычал Волька.
— Ты всё ещё на меня сердишься, о вратарь моего сердца? Я умру, если ты мне сейчас же не ответишь!
Он семенил рядом со своим сердитым другом, уныло вздыхал, проклиная тот час, когда согласился пойти на стадион.
— Ты ещё спрашиваешь? — грозно ответил ему Волька, но продолжал уже значительно мягче: — Ну и заварил ты кашу, старик! Всю жизнь буду помнить. Скажите пожалуйста, какой болельщик объявился! Не-е-ет, больше мы с тобой на футбол не ходим! И билетов твоих не надо.
— Твоё слово для меня закон, — поспешно ответил Хоттабыч, очень довольный, что так дёшево отделался. — Мне будет вполне достаточно, если ты мне изредка будешь своими словами рассказывать о футбольных состязаниях.
И они продолжали путь прежними друзьями.
Недалеко от Волькиного дома они услышали шум, крики, чей-то плач.
— Начинается! — сказал Волька. — Опять Серёжка Хряк даёт гастроли.
— Гастроли? — спросил Хоттабыч. — Он лицедей?
— Он хулиган, — ответил Волька. — От него ребятишкам прямо спасу нет.
XXXIX. ЧУДО В МИЛИЦИИ
Минут через десять в комнату дежурного по отделению милиции вошли, крепко держась за руки, пятеро мальчишек в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет.
— Кто здесь будет дежурный? — спросил старший, по прозвищу Серёжка Хряк.
— Я дежурный, — ответил младший лейтенант милиции, сидевший за деревянным барьером. — В чём дело?
— Мы как раз к вам, товарищ младший лейтенант, — сказал убитым голосом Серёжка, волоча за собой всю цепочку ребят. — Составьте на нас, пожалуйста, протокол.
— Что-о?.. Протокол?.. За что мне прикажете составлять на вас протокол?
— За хулиганство, товарищ младший лейтенант, — ответили в один голос ребята, продолжая держаться за руки, как в хороводе.
— Идите отсюда! — досадливо замахал на них дежурный. — Не мешайте работать! Тоже шуточку выдумали! Вот возьму и на самом деле составлю протокол!
— Мы вас, товарищ дежурный, как раз об этом и просим. Честное слово, мы хулиганили.
— Такого ещё не бывало, чтобы озорники сами проявляли такую высокую сознательность! — рассмеялся дежурный. — А ну, идите подобру-поздорову.
— Да мы вовсе не высокосознательные. Мы не по своей воле пришли. Нас один старичок прислал. Нам обязательно требуется, чтобы вы на нас составили протокол, а то нам так и придётся всю жизнь держать друг дружку за руки.
— Это вам кто сказал? — фыркнул дежурный.
— А тот самый старичок и сказал.
— А ну, разнимите-ка руки, ребята! — строго приказал им младший лейтенант.
— Мы не можем, товарищ дежурный, — печально ответил за всех Серёжка Хряк. — Мы уже пробовали — не получается. Нам и этот старичок сказал, что пока на нас не составят протокол, у нас руки будут вроде как склеенные. И когда мы будем снова хулиганить, у нас снова будут склеиваться руки. Он сначала сказал, чтобы мы не баловались, а мы над ним стали смеяться.
— Стыдно смеяться над стариками, — заметил дежурный.
— Ага… Вот он нам и приказал, чтобы мы сами пошли заявить о себе в милицию, а то ему с нами идти некогда. Мы и пришли.
— Ну что же… — промолвил, всё ещё недоверчиво улыбаясь дежурный и по всей форме, как полагается, составил протокол. Расписался.
— Всё! Разнимайте руки!
— Нет ещё, товарищ младший лейтенант. Наверно, ещё не всё, — сказал Серёжка. — Вы, видимо, что-то забыли сделать.
— А верно! — удивлённо согласился дежурный. — Я забыл поставить точку.
Он поставил за своей подписью жирную точку, и ребята облегчённо вздохнули: наконец их руки расклеились!
— Скажите родителям, чтобы завтра обязательно пришли сюда.
— Хорошо, — буркнул Серёжка. — Не маленькие, сами знают. Им не впервой.
— Да, кстати, как зовут этого старичка? — крикнул ему вдогонку дежурный.
— Не знаю. Он не с нашей улицы. С ним был один мальчик, так тот его называл каким-то чудным именем… что-то вроде Потапыч, но только не Потапыч…
— Золотой старичок! — промолвил дежурный и мечтательно затянулся папироской. — Побольше бы таких Потапычей!..
XL. ГДЕ ИСКАТЬ ОМАРА?
Никто не мог бы, посмотрев на цветущую физиономию Хоттабыча, подумать, что ещё так недавно он был очень болен.
Неяркий, но ровный стариковский румянец покрывал его смуглые щёки, шаг его был по-прежнему лёгок и быстр, широкая улыбка озаряла его открытое и простодушное лицо. И только хорошо изучивший Хоттабыча Волька мог заметить, что какая-то затаённая дума всё время тревожит старого джинна. Хоттабыч часто вздыхал, задумчиво ерошил бороду, и крупная слеза нет-нет, да и покатится из его честных и приветливых глаз.