Старик Хоттабыч (ред. 1938 года)
Шрифт:
— Какое-то странное кольцо,- обронил Серёжа с досадой,- одному велосипеда не хочет давать, а другому ни за что ни про что сто тысяч дарит. Вот тебе и «Носи, Катя, на здоровье»!
— Действительно, ничего не понятно,- согласились Волька и Женя.
Феоктист Кузьмич между тем раскрыл глаза, увидел деньги, вскочил на ноги, тут же пересчитал пачки, и лицо его расплылось в довольной улыбке. Но улыбка недолго держалась на его багровой физиономии. Только он успел дрожащими от волнения руками завязать драгоценный мешок, как глаза его загорелись алчным огнём. Он снова повернул на пальце
— Немедленно чтобы было мне сто миллионов! Живо!
Он едва успел отпрыгнуть в сторону, как на траву с глухим шумом грохнулся огромный мешок весом в добрые десять тонн. От удара мешок треснул по всем швам. На траве вырос большой холм из ста тысяч пачек червонцев. В каждой пачке было по сто штук. Побледневший от волнения и торжествующий Хапугин залез на вершину бесценного холма и выпрямился, как монумент. Волосы у Феоктиста Кузьмича растрепались, глаза горели сумасшедшим блеском, руки дрожали от жадности, сердце бешено стучало в груди.
— А теперь я желаю побольше золотых часов, бриллиантов, золотых портсигаров, брошек, отрезов на костюмы, на пальто, сто пар ботинок, сто пар полуботинок, сто кроватей, тысячу буфетов, пятьсот комодов красного дерева! — орал он уже без перерыва, еле успевая уклоняться от падавших на него богатств.
Он стоял среди них оцарапанный и обессиленный, испепеляемый жадностью и стяжательством, вызывая отвращение у стоявших в почтительном отдалении ребят и Хоттабыча.
— На первое время, пожалуй, хватит,- сказал наконец Хапугин хриплым голосом, озабоченно подсчитывая свои неисчислимые богатства. Но не прошло и минуты, как он снова заорал: — Желаю, чтобы немедленно у меня появилось десять больших дач под Москвой!
— Да позволено будет мне осведомиться у тебя, о, Хапугин, зачем тебе десять дач? — тихо спросил, еле сдерживая раздражение, старик Хоттабыч.
— То есть как это зачем? Я буду сдавать комнаты дачникам на лето.
— А не хватит ли и без того у тебя богатств?
— Молчать! — заорал Хапугин и в бешенстве затопал ногами.- Как ты смеешь спорить со мною, с обладателем волшебного кольца? Молчи, презренный раб, или я тебя искалечу!
— Катись ты отсюда, паршивый хапуга! — не выдержал Волька и бросился на Хапугина с кулаками.
— Да будет так,- сурово подтвердил Хоттабыч Волькины слова.
В то же мгновение как сквозь землю провалились горы червонцев, тюки мануфактуры, золота и обуви, огромные ящики с мебелью — словом, всё то, что ещё только что принадлежало Феокти-сту Кузьмичу. А сам он вдруг повалился наземь и быстро-быстро покатился в том направлении, откуда так недавно прибежал. Меньше чем через минуту он пропал в отдалении, оставив за собой густое облако пыли.
Когда ребята немного пришли в себя от всего происшедшего, Волька сказал:
— Ничего не понимаю… Какое же это, в конце концов, кольцо — волшебное или простое?
— Конечно, простое, о кристалл души моей,- сурово ответил Хоттабыч.
— Почему же оно, в таком случае, исполняло желания Хапугина?
— Это не оно исполняло, о прекраснейший из учащихся неполной средней школы, это я исполнял.
— Ты? А зачем?
— Из вежливости, о пытливейший
Они пошли по аллее, со смехом вспоминая вытянувшуюся физиономию Хапугина, когда тот, сразу лишившись всех своих несметных богатств, вдруг покатился к себе домой.
По дороге Хоттабыч наступил на какой-то маленький круглый предмет. Это было кольцо «Носи, Катя, на здоровье». Хапугин потерял его, когда, катясь, пытался ухватиться руками за траву.
Старик поднял кольцо, вытер его и молча надел на безымянный палец правой руки.
XXVII . В вестибюле метро
В этот весёлый и солнечный летний день, когда наши друзья отправились на футбольный матч, приключения начались ещё в вестибюле метро.
— Не понимаю, к чему стоять в очереди у кассы, когда можно свободно воспользоваться автоматом,- сказал своим друзьям Волька и побежал разменять трёхрублёвку на пятиалтынные*.
На четырёх человек полагалось восемь пятнадцатикопеечных монет, по две за билет.
В парфюмерном киоске Вольке просто отказали; гражданка, торговавшая мороженым, объяснила ему, что мелочь нужна ей самой для сдачи; продавец в кондитерском киоске страшно заинтересовался, зачем мальчику нужны обязательно пятиалтынные, и, узнав, в чём дело, посоветовал ему купить билеты в кассе, у которой сейчас как раз нет ни одного человека.
Но Волька из принципа всё-таки стал в очередь у нарзанного киоска и минут через десять, выпив стакан тепловатой воды со сладким сиропом, получил наконец всю сдачу пятнадцатикопеечными монетами.
— Ну вот, видите, как всё просто, и совсем не нужно стоять в очереди у билетной кассы,- бодро кинул он своим друзьям и выдал каждому из них на руки по два пятиалтынных. Уже Волька, Женя и Серёжа давно держали в руках вкусно пахнущие типографской краской продолговатые кусочки картона, а Хоттабыч всё ещё возился у своего автомата. Он без устали опускал в щель свои пятиалтынники, и они тотчас же со звоном вываливались оттуда, откуда должен был выпасть, но никак не выпадал билет. Старик даже вспотел от усердия; он сдвинул свою шляпу на затылок и трудолюбиво продолжал свои попытки, но каждый раз всё с тем же печальным результатом. Наконец он не выдержал, сдался и сокрушённо промолвил:
— Увы, о достойнейшие мои друзья, вам придётся поехать без меня, ибо я бессилен против этого красивого железного ящика. Он заколдован и непрестанно выплёвывает обратно деньги вашего смиренного слуги. Уверяю вас, всё это происки моего заклятого врага Джирджиса.
— Ох и дался же тебе этот Джирджис! — улыбнулся в ответ Волька, с интересом наблюдавший за тщетными усилиями Хоттабыча.- Дай-ка мне твои монетки, сейчас я их опущу в автомат, и всё будет в порядке.
С этими словами он опустил два пятиалтынных в щель ближайшего автомата, и билет тотчас же появился.