Старик
Шрифт:
Вернулись они через полчаса. Подросток тащил две плетеные корзины. Есть очень хотелось, но вид за прозрачными стенками аквариума отбивал всякий аппетит. Поэтому вся компания ожидающих перешла в салон магии мадам Ядвиги. Армянин, наверное почувствовав съестное или услышав шум, проснулся. Вид у него был обалделым.
– Моя Лали пришла?
– Нет, Тамик, твоих пока не было.
Он опять заохал и запричитал. Старик испугался, что Казарян вновь будет рыдать, но тот сдержался. Все, что он чувствовал, было написано на его лице.
– Вы покушайте, пожалуйста. Вернутся ваши. Мы все тут кого-то ждем, – обратилась модель к армянину.
Подросток шмыгнул носом. На Казаряна он смотрел подозрительно хмуро.
– Ну что вы стоите? Берите, угощайтесь. –
Она забрала из рук подростка сначала одну корзину, потом вторую и начала вытаскивать продукты и напитки. Кроме джема и имбирного печенья в красивых жестяных коробках, парочка принесла свежеприготовленные сэндвичи с ветчиной и сыром, бутерброды с тунцом, сок в стеклянных бутылках, большой кусок твердого хамона, маленькие булочки и мытые фрукты. Все выставлялось на небольшой журнальный столик в китайском стиле. Места на нем не хватило, и фрукты положили на большой стол между мониторами системы охраны.
– Сейчас, минуточку. Я кипяточку из кулера принесу, – засуетился старик.
Подросток молча повернулся и вышел.
– А это… – начал было старик, но шум мешковатой одежды подростка уверенно удалился.
Вскоре Кирилл вернулся, прижимая к животу большой белый кулер с почти полной бутылью. Кулер установили около стола и включили в бесновато выглядящую розетку. Поверх обычной белой розетки была прилеплена нашлепка, одновременно напоминающая кладбищенский венок и воронье гнездо с куриными косточками. Вопрос с кипяточком был решен окончательно.
– Меня Тамик зовут, – представился Казарян. – Меня так все друзья зовут.
– Валентина. Можно просто Валя, – приняла эстафету модель.
– Меня Кирюха зовут, – представился подросток.
– Олег Вениаминович. Адвокат, – представился Блидевский, но смутился и поправился: – Олег, просто Олег.
Все посмотрели на старика. Дед неожиданно растерялся. Пауза затягивалась. Он так привык к тому, что к нему обращаются «дед», «дедушка», «уважаемый» или просто «вы», что ему как-то не пришло в голову сразу представиться. Пауза затягивалась.
– Ефимыч, – выпалил он. – Ефимыч меня зовите.
Сразу как-то стало легче. Они ели, изредка переговариваясь. Казарян сыпал витиеватыми комплиментами в адрес хозяюшки Вали и ее стряпни. Валя аристократично улыбалась в ответ. Единственным смятым моментом в завтраке получилась попытка разлить напитки. Кружка была только у Ефимыча. Валя хотела было бежать за кружками, но галантный Казарян просто взял с полок магические артефакты, ополоснул их под струей кипятка из кулера и роздал всем.
Внутри двух замысловатых небольших емкостей оказались обычные граненые стаканы самого что ни на есть столовского вида. Цельность емкостей нарушили, вытащив стаканы на волю. Казарян взял себе небольшой керамический горшочек, вытряхнув из него обычную сушеную ромашку. Даме предложили изящную чайную фарфоровую чашечку с блюдцем, которые, вероятно, принадлежали таинственной мадам Ядвиге.
Утренняя трапеза заметно улучшила общее состояние людей. Все происходило обычно и буднично. Страхи сразу отошли на второй план. Даже настроение улучшилось. За дверью иногда были слышны чьи-то шаги. С улицы доносились выстрелы, но уже никто на это не реагировал. Только Валентина и Тамик поглядывали на мониторы, установленные охранниками на столе, похожем на древний алтарь для кровавых жертвоприношений.
Недоросль стал застрельщиком и дирижером разговора за этим не вполне обычным завтраком. С детской непосредственностью он стал расспрашивать всех о том, «а че за дела?», «какого на тут творится?» и т. д.
Он задавал подобные вопросы, а все остальные отвечали.
Больше всех говорил старик, может, оттого что соскучился по тем временам, когда его спрашивали о чем-то еще, кроме здоровья, или о ком-нибудь из жильцов дома.
Он рассказал о странных наркоманах, об охранниках, о Лернере и его семье, о своем столкновении с бешеной дамой в подземном паркинге, о разговоре с Тришаковым. Самое странное, что он раньше как бы выключил воспоминания о том, как на него нападали и как он отбивался. Причем выключил до этого самого времени. А ведь тогда он чуть не погиб. Деда обдало сначала ледяным холодом, а потом бросило в жар.
– Ну, дед, ты даешь! – восхитился распорядитель завтрака. – Я бы, наверное, в трусы личинку отложил.
– Это была такая яркая брюнетка с гарнитуром от Кристис? – уточнила Валя, имея в виду ювелирные украшения напавшей на деда бывшей женщины.
– Да не знаю я, какая у нее мебель, – немного удивился старик. – Она в соседнем подъезде живет. Постоянно криво свою машину ставит.
– Ну да. Она еще мальчиков молодых любит. У нее постоянно юнцы какие-то живут, – вставил свои пять копеек адвокат. – Керхер, Крахер, Курхер. У нее какая-то еврейская фамилия.
– Крамер, – вспомнил дед. – Муж у нее немец. Клеями какими-то торговал. Фирма у него своя. Он погиб в прошлом году. Несчастный случай на охоте.
– Точно. Моя благоверная уговаривала ее квартиру продать, а потом юристов ей дала из «Правограда», они ей наследство оформлять помогали. Сука! – злобно сжал салфетку адвокат.
Не упустив случая, адвокат пожаловался на коварную сволочь-супругу, а также параллельно рассказал свою историю.
Начало всеобщей трагедии он встретил в поселке Колтуши под Санкт-Петербургом. Там он отстаивал интересы своего клиента, сцепившегося с местной администрацией. Тревожные вести прилетели сначала из славного города на Неве, а буквально через час они увидели первого зомби, проезжая через Всеволжск. Шум и суета вокруг этого события помогли Блидевскому разжиться более точной достоверной информацией. Смекнув, что дело пахнет керосином, Блидевский бросил клиента с его проблемами и поспешил в Москву. Интуиция его никогда не подводила. Проблема в том, что Блидевский был в Ленинградской области без машины и без водителя. Опять же виновата в этом была жена-стерва. Сначала он смог цивилизованно сесть на проходящий междугородний автобус, но, не доезжая Великого Новгорода, автобус встал в здоровенную пробку. Была авария, и опять были ожившие трупы. Тогда стало уже совсем невесело. Тут адвокат на себе прочувствовал все прелести промозглой прибалтийской весны. Он промерз до костей на холодном влажном ветру. Кое-как нашел полупьяного водилу на уазике, который провез его еще сто километров на своем старом раздолбанном автомобиле, продуваемом насквозь через громадное количество щелей. Небритому вонючему алкашу Блидевский отдал аж пять тысяч рублей. Единственным плюсом этого чуда отечественного автопрома было то, что он мог проехать и по трассе, и по полю в объезд. На этом страдания Блидевского не прекратились. При его попытках набиться кому-нибудь в попутчики его ограбили и выкинули на обочине трассы очередные подвозилы, забрав все деньги, вещи и даже пластиковые карточки. Хотя он сам не понимал, как грабители смогут воспользоваться ими без пин-кода и тем более в этой глухомани. Его, совсем замерзшего, подобрал сердобольный дальнобойщик, везущий большой морской контейнер. Но их пути разошлись на объездной дороге в Твери.
Потом он на все деньги сумел пристроиться к какому-то странному музыкальному коллективу, гордо именовавшему себя ганста-рэп-группой мирового масштаба на гастролях. Сын тут же задал вопрос, откуда у Блидевского деньжата, – ведь он все грабителям отдал. Адвокат, ничуть не смутившись, сказал, что позаимствовал деньги у подвезшего его дальнобойщика, без ведома водителя, разумеется.
Одурев от густых клубов забористой шмали и дебильных речитативов, адвокат сбежал от рэперов на заправке поблизости от Москвы. Там же на заправке он сумел уболтать некоего водителя ассенизаторсткой машины довезти его до дома. Вознаграждением золотарю послужили большой блестящий пистолет и деньги дальнобойщика, а также какие-то побрякушки, которые адвокат выдал за золотые. Весь гонорар водителя дерьмовозки, как все сразу догадались, адвокат позаимствовал у обдолбанных рэперов. Блидевский закончил свой рассказ: