Старик
Шрифт:
Тишина взорвалась грохотом, и сразу начали кричать люди. Происходило что-то совсем из рук вон плохое, слышались удары и треск, звуки падения и скрежет, захлопали выстрелы, что-то взорвалось. В первые секунды старик захлопнул дверь. Мимо их каморки пронеслось нечто большое и тяжелое. Уверенный топот мощных лап заставлял кровь стынуть в жилах. Это не могло быть человеком. Резкий душераздирающий крик резанул пространство за дверью и мгновенно захлебнулся хрипом. От сильного удара вздрогнула вся стена. Наверное, чудовище выбило дверь в соседнюю палату. Людской многоголосый крик слился уже в непрерывный гул.
Старик защелкнул шпингалет на ставенке, закрывающей окно. Внучата прижались сзади. Маленький фонарик выхватил испуганные детские глаза.
Два морфа незамеченными пробрались на крышу склада и, выломав решетку, попали в больничный коридор. Люди в панике метались по больнице, прыгали в окна, которые не были затянуты решетками, пытались сопротивляться, но больничные палаты, заставленные койками, превратились в страшную ловушку. Люди были как в западне. Морфы устроили кровавый пир. Люди гибли один за другим. Пол в коридоре в считаные мгновения оказался залит скользкой парящей человеческой кровью, ошметками внутренностей, частями тел, осколками костей и кусочками мозга. Морфы в первую очередь разбивали головы своих жертв. По окнам ударили очереди, зазвенели разбитые стекла.
Мимо двери опять галопом пронеслось пьяное от людской крови чудище. Тварь не издавала никаких звуков, и от этого становилось еще страшнее. Послушался скрип и треск. Похоже, тварь ломала очередную дверь, но не пыталась выбить, а садистски медленно выдавливала. Громкий, как выстрел, щелчок на мгновение опередил звук падения двери. Крики стали еще громче. Хлопнуло два выстрела, но вряд ли это сыграло хоть какую-нибудь роль. Старик слышал, как быстро обрывались вспыхивающие автоматные очереди. О том, что происходило дальше, думать не хотелось.
Теперь уже дрогнула наружная стена больницы. По ней лупили из скорострельных пушек. Старик похолодел весь внутри. Они же сейчас без разбора всех выживших в больнице тут похоронят.
Старик торопливо и горячо зашептал:
– На пол скорее, ребятки. Лучше внизу прятаться. Это я с войны запомнил.
Старик не был на оккупированной территории, и линия фронта до них не дошла, даже самолеты вражеские до них не долетали. Но как тут по-другому выживешь? Сейчас снаряд стену к ним пробьет – и каморка превратится сразу в могилу для всех шестерых. Ему-то что, он свое пожил. А вот как внуки? Он должен их спасти во что бы то ни стало.
Они улеглись на пол, подстелив матрасы. Сверху тоже накрылись матрасами и одеялами. Так было жарко и душно, но все же появилось хоть какое-то чувство безопасности.
Снаружи опять загрохотало. Похоже, взрывались гранаты. Потянуло вонючим горьким дымом. Они были в западне. Вырваться нельзя, а оставаться здесь опасно. Даже если их не заметят чудовища, они могут погибнуть от огня или угореть от дыма.
Но их заметили. С противоположной стороны в дверь толкнулись. Потом по металлу заскрипели когти. Дети и старик прижались друг к другу и сразу превратились в дрожащий живой комок. На дверь обрушились могучие настойчивые удары. Уже не осталось сомнений в планах незваного гостя. Ими постараются закусить сразу или оставить про запас, но живыми им отсюда уже не выбраться. Удары гремели все чаще. Сверху сыпалась пыль и осколки штукатурки. Тогда они услышали первый раз звонкий девичий голос Зои:
– Уходи! Убирайся прочь! Не смей к нам лезть! Ты слышал меня?!
Казалось, чудовище с той стороны двери замерло, ошарашенное криком девочки, но это была иллюзия. Титанический удар прогнул дверь вовнутрь. Лязг и срежет металла заглушил крик девочки. Но Зоя по-прежнему стояла, такая прямая и тоненькая, перед самой дверью. Старик попытался потянуть ее за руку к себе, но это оказалось невозможно. Зою как будто к полу гвоздями прибили. Никита обхватил девочку за талию и потащил назад, как музейную статую. Никита был самым крепким и весил, наверное, раза в полтора больше Зои, но утащить девочку ему удалось с большим трудом.
В образовавшуюся щель просунулись уродливые пальцы с крепкими медвежьими когтями. Край двери стал сжиматься под ними, будто жесть консервной банки. Фонарик валялся в углу, и дверь освещал отраженный от светло-бежевой стены свет. Косые тени еще больше искажали и без того страшную картинку лапы морфа, ломающего их единственную защиту от кровожадного мертвого монстра. Морф с усилием стал отгибать край двери в сторону от косяка. Дыра становилась все шире. Ползущий по полу дым просачивался к ним в ловушку, затеняя пепельной пеленой слабый свет фонарика. Противный металлический скрип закончился звонким ударом, оторвалась какая-то деталь. Треугольный кусок нижней части двери резко дернулся вверх и замер с новым стуком. Похоже, в раме, на которую был наварен стальной лист, нашелся какой-то элемент, который остановил успешную работу морфа по расширению прохода.
Лапа исчезла, и в проеме показалась громадная зубастая пасть отвратительной образины. Ударила волна запаха ацетона, крови и испражнений. Зоя зашлась в оглушительном визге.
Вот и пришел им конец. Им даже отпор дать нечем. Здоровенные плечи твари мускулистым хомутом уперлись в жерло дыры. Свободного пространства не хватало для прохода морфа целиком. В отверстие он смог протиснуть только голову и длинную мускулистую шею.
Над головой старика звякнуло. Артем сдернул дужку со спинки кровати и, заорав «ура», кинулся вперед. Он лупил изо всех сил по уродливой голове, хотя это было все равно что ломом пытаться остановить танк. Голова монстра моталась во все стороны и громко хлопала челюстями, норовя схватить Артема. Могучие челюсти схватили и смяли смешное оружие отважного мальчика, как трубочку для коктейлей. Старик отдернул мальчика назад, чтобы морф, мотая головой с дужкой в зубах, не задел ею Артема. Дальше началось что-то вообще невообразимое. Дети сдергивали дужки и вытаскивали прутья из спинок, молотили морфа кто чем мог. Дверь выгнулась пузырем под нажимом могучих плеч морфа, затрещала стена, сверху уже посыпалась не штукатурка, а обломки кирпича. Кто-то умудрился попасть железным прутом от спинки в глаз чудовища. Морф отпрянул. Его голова исчезла из дыры, но в следующее мгновение уже две страшные лапы ухватили отогнутый край двери и потащили его в сторону коридора. Все с замиранием сердца смотрели на расширяющееся отверстие. Зоя уже не кричала, слышались скрип и скрежет металлической двери и треск кирпичной стены. Сантиметр за сантиметром дверь уступала нахрапистому натиску монстра.
Со стороны коридора донесся страшный грохот. Каморка сразу наполнилась клубами едкой цементной пыли и пороховой гари. Опять послышался грохот, скрежет и страшный треск, потом вновь рухнуло что-то массивное. Пыль валила внутрь каморки уже клубами. Фонарик не горел. В их клетушке было темно хоть глаз выколи. Старика потянула к полу детская ладошка. Дед с внуками упали на пол. Тут действительно было не так дымно и пыльно. Все кашляли.
Маленький огонек зажигалки загорелся в мальчишеских руках – это было спасение. По крайней мере, стало видно, куда лезть. Артем поджег скрученную в трубочку страницу Сережкиной книжки. Слабый неверный огонек выхватил из темноты неподвижную лапу монстра, торчащую из пролома в двери. Морфа придавило рухнувшей сверху бетонной плитой. Две с половиной тонны бетона и арматуры придавили теперь уже упокоенную тварь к полу.
Выбирались по очереди, очень торопились. В здании начинался пожар. Было бы глупо избежать лютой смерти от морфа и сгореть заживо в развалинах больницы, которая три недели была их домом.
Снаружи почти ничего не было видно. Дым, копоть и пыль накрыли плотным саваном разрушенное здание. Сразу за их дверью торчали какие-то балки, куски бетона, обломки плит и кирпичной кладки. Старик понимал, что нужно выбираться направо – так ближе и там выход на крышу пристройки есть.
– Направо, нужно идти направо! Только кричите! Громко кричите! Иначе вас за мертвых примут и убьют! – кричал старик внукам.