Старикам – вечно восходящее солнце
Шрифт:
Ночь очаровывала.
Александр Иванович пил чай и наслаждался всем вокруг: звёздами, ароматами, звуками. Он знал, как в предрассветный час будет светлеть небо, как закричат петухи и загорланят невидимые голуби. Здесь не было от него секретов, потому что всё было ему известно, привычно и доставляло удовольствие. Особое удовольствие доставляло ему то, что вчера принесли пенсию. Теперь Александр Иванович чувствовал себя довольно обеспеченным человеком и даже размышлял, не нанять ли рабочих, чтобы починили крышу или побелили дом. А может, надо бы поставить новый забор? Повыше и попрочнее?
Сидя в кресле, под которым
Допив чай, он отправился на кухню ставить чашку. На обратном пути, остановившись в дверном проходе, Александр Иванович тут же понял: в огороде был человек.
Вряд ли можно объяснить, как он это понял, но человек там точно был. Александр Иванович чувствовал движение в темноте, шуршание растений от соприкосновения с человеком и, наверное, что-то ещё такое необычное, что осталось в нём со времён войны, когда чувствуешь не просто человека, а своего врага. Это было настолько необычно, настолько нарушало весь привычный и предсказуемый ход жизни, что стоило растеряться или задуматься, но Александр Иванович почему-то сразу вспомнил, что за дверью кухни в старый порванный плащ спрятано его охотничье ружьё. Бесшумно он достал старый плащ и высвободил ружьё. Проверил патроны – на месте, стреляй хоть сейчас.
Александр Иванович знал, что в такой темноте в проёме кухни увидеть его будет невозможно. Он может спокойно целиться, сколько его душе угодно. Ещё у него мелькнула мысль, что ружьё, пожалуй, надо забрать в дом. Как говорится, на всякий пожарный.
Итак, Александр Иванович занял позицию и стал вглядываться в темноту. Сначала он заметил только движение, потом понял: ночной гость собирает огурцы, который он посадил около забора. И вот это вызвало у Александра Ивановича искренне удивление, гораздо большее, чем понимание того, что в его дворе находится посторонний человек.
Кому надо посреди ночи воровать огурцы? Да и много ли своруешь у одинокого старика?
Следующее открытие обескуражило Александра Ивановича настолько, что он стал оглядываться по сторонам: ночным вором, судя по силуэту, была девочка лет двенадцати-тринадцати, никак не больше. Очень худенькая, в платьице, с растрёпанными волосами до плеч.
Никаких рациональных объяснений того, что происходило, существовать не могло, и Александр Иванович начал подумывать, не призрак ли это. Но призраки огурцы не воруют… Или экономические реформы нашего правительства дошли и до представителей потустороннего мира?
Призрак девочки, набрав огурцов, полетел дальше. Повертев головой по сторонам и, не замечая притаившегося Александра Ивановича, девочка, порхая маленькими шажочками, пересекла двор и замерла. Она заметила открытую настежь дверь в дом. Как будто опускаясь на цветок, она подошла к самой двери и положила собранные огурцы на землю. Неуверенно постояла и поозиралась по сторонам, всматривалась в дом. Решилась и впорхнула в дверной проём.
Александр Иванович крепче сжал ружьё и ещё раз проверил патроны.
Через минуту воровка вылетела из дома со свёртком в руках. Александр Иванович тут же увидел в нём платок жены, где хранились все деньги.
Он вскинул ружьё.
Девочка явно ничего не замечала. Она подошла к огурцам и стала их собирать. Поняла, что всё не унесёт и даже положила некоторые из уже взятых обратно. Встала во весь рост. Оглянулась. Так и не увидела дула ружья, замершего на ней.
«Стреляй!» – сам себе приказал Александр Иванович.
Девочка повернулась обратно, лицом к калитке. Подошла к ней и стала рассматривать засов и крючок наверху.
Александр Иванович вытер ладонью пот со лба.
Девочка решила почему-то не открывать калитку, а перелезть через неё. Сделать это оказалось довольно непросто, особенно с огурцами и свёртком, поэтому она всё делала чрезвычайно медленно.
Александр Иванович за это время успел опустить ружьё, покачать головой, почмокать губами, взять ружьё, вскинуть на плечо, облизнуть губы и окончательно поставить его к стенке.
Воровка легко спорхнула с забора.
Александр Иванович, весь взмокший и тяжело дышащий, устало следил за её уходом.
Не удивляйтесь его решению: он умел стрелять по диким животным на охоте и врагам на войне. А вот стрелять по девочкам его никто не учил. Он и не умел.
Александр Иванович вышел во двор, без палки прошёл до ступенек и сел на них.
Лоб был ещё мокрым, хотя ночь благоухала свежестью. Старик вытер пот. Посмотрел на свои руки. Сжал их в кулаки, а потом затрясся, как в приступе. Выдохнул со злостью. На четвереньках, как зверь, вполз в комнату и сел возле кресла, которое хранило деньги. Сидел около него, сжавшись, и тяжело дышал. Сидел так довольно долго, о чём-то думал. Ударил кулаком по полу, опёрся на ручку кресла и поднялся в полный рост. Взгляд его упал на подоконник, где стояла бутылка воды. Александр Иванович стал пить большими глотками воду, проливая её на себя, но горло всё равно оставалось пересохшим. Поставив бутылку, он рывком швырнул накидку с кресла и замер.
На подоконнике, куда он только что поставил бутылку с водой, не было хлеба.
А платок жены с деньгами лежал на кресле, где ему и положено было быть.
Глава 3. Как гаснет солнце.
Александр Иванович поставил блюдце на стол, налил молока, поднял котёнка с пола и ткнул его мордочкой в кушанье. Тот сразу же отстранился, завертелся отряхиваясь, а потом медленно, с опаской, обнюхивая, принялся вылизывать лакомство. На старой газовой плите жарилась яичница и закипал чайник. Мерно тикали часы с дрожащими тонкими стрелками, на окне работало радио. Утренние солнечные лучи скудно освещали низенькую обшарпанную кухню, но это не заставляло Александра Ивановича завтракать во дворе. Поставив перед собой тарелку с яичницей, кусок хлеба с куском масла (назвать это бутербродом язык не повернётся) и большую чашку чая, хозяин сделал радио погромче и сел завтракать.
Радио на кухне было уникальным. Оно было куплено ещё при советской власти за внушительную по тем временам сумму в 5 рублей (что было зафиксировано на задней панели), официально называлось «громкоговоритель абонентский» и подключалось к специальной розетке. Ровный чеканный голос диктора, абсолютно не изменившийся за последние двадцать лет, всё также сообщал о катастрофах, преступлениях, войнах и сборах урожая. Последнее Александр Иванович, помнивший цифры советского периода, был склонен относить к катастрофам, прекращал есть, качал головой и тяжело вздыхал.