Старинный орнамент везения
Шрифт:
Оказалось, что Тим очень популярен, что за него ведут незримый бой две очень влиятельных дамы: вечные соперницы Удача и Смерть.
Сколько раз Тим вспоминал мулатку с губами цвета переспелой вишни, сколько раз мысленно благодарил ее за подарок. Он твердо знал, что именно из-за амулета в битве за него все еще побеждает Удача. Но и Смерть не дремлет: ходит по пятам, дышит в затылок, иногда целует, жадными, пахнущими сырой землей губами. И от поцелуев этих остается хромота, простреленное колено, рубцы и шрамы.
Вот и последний шрам на левом бицепсе – отражение точно такого же шрама на его сердце. Но тут уж некого винить, сам виноват. Надо было слушать Коляныча, который
Бабы, женщины, девушки – многие любили Счастливчика Тима. За годы, прожитые в Африке, Тим возмужал и заматерел. Теперь он мог позволить себе любую одежду. Даже драные джинсы и майки цвета хаки смотрелись на его загорелом, жилистом теле ничуть не хуже, чем на мускулистом Ассане. Некоторые дамы считали, что даже лучше. А изрядно отросшие волосы он стягивал в конский хвост, и Коляныч обзывал его Волосатиком, но Тим знал – лысый друг ему просто завидует.
В общем, женщины Тима любили. Их не останавливала ни его хромота, ни репутация завзятого сердцееда. Может, это тоже являлось частью его хваленой удачи? Тим не знал, просто брал то, что само плыло в руки.
Та девочка тоже «приплыла ему в руки». Она была хорошенькой: стройная фигурка, длинные волосы, светлые, как беленый лен, молочная кожа и веснушки. Они познакомились в ночном клубе, где девочка подрабатывала официанткой. Кажется, ее звали Анной, кажется, она приехала из Дании – девочка что-то такое говорила, но он не запомнил. В космополитичном Дакаре длинноногие блондинки – не такая уж большая редкость, но эта была хороша особенной северной красотой. Экзотика. Тиму вдруг захотелось экзотики. Он предложил девочке проводить ее до дома. Она не отказалась. Наверное, ей тоже хотелось экзотики.
Девочка жила в опасном квартале, белым здесь не место, а она жила – отчаянная. Тиму понравилась эта отчаянность, и жадные поцелуи тоже понравились, и гибкое тело, и руки в веснушках. У него никогда не было постоянной девушки, в его жизненный ритм не вписывалось ничего постоянного, а вот эту девочку захотелось вдруг вписать…
На него напали сзади, ударили по голове. Бледное лицо девочки начало расплываться и двоиться. Он хотел ее успокоить, сказать, что все будет хорошо, но не успел, от удара в висок потерял сознание…
Его поймали на живца, завлекли в сети стройной фигурой и волосами цвета беленого льна, обвели вокруг пальца как последнего лоха. Девчонку подослали конкуренты – вот и вся любовь. Конкурентам не нравилось, что трио, где работал Тим, удачливее и оборотистее. Конкурентам хотелось монополии, и Тим должен был им в этом поспособствовать.
Как? Ну, для начала сообщить номер своего счета в швейцарском банке, потом отказаться от «нажитого неправедным путем имущества» в пользу некой благотворительной организации с безмятежным названием «Дети солнца», а напоследок свалить из страны. Короче, требования оказались слишком уж категоричными, и Тим помогать «детям солнца» отказался наотрез. Годы жизни в Африке выжгли из него юношеский оптимизм и наивность. Стоит только подписать бумаги – и ему конец. Из страны его никто не выпустит. Пуля в лоб или нож под ребро – вот что его ждет. И это при самом благоприятном раскладе. Но есть и другие варианты. К примеру, можно заживо сгнить на каком-нибудь нелегальном руднике. А если он будет молчать и тянуть время, есть надежда, что Коляныч и Ассан его отыщут, рано или поздно. Лучше бы, конечно, рано…
Они понимали, что он задумал. Те люди тоже не были дураками и решили ускорить процесс…
Тим продержался сутки. Суток хватило, чтобы он почувствовал себя полутрупом. Истерзанное тело молило о пощаде. Ногтям на больших пальцах ног придется теперь очень долго отрастать. Если ему удастся вырваться… А шансы на благоприятный исход стремятся к нулю, еще сутки ему не продержаться. Его и сейчас оставили в покое только потому, что сами устали. А завтра они отдохнут… Завтра он сломается, и «дети солнца» станут богаче на пару сотен тысяч зеленых, а Ассану и Колянычу придется искать нового компаньона. Интересно, этот хваленый амулет, эта «Спираль удачи» еще работает? Пытали его со знанием дела, как заправские гестаповцы, а Тим даже сознания не потерял. Лучше бы, наверное, потерял, было бы не так стыдно за свои вопли. Может быть, боль амулет и ослаблял, но силы воли и уверенности в завтрашнем дне не прибавлял – это точно.
…Она пришла под утро, проскользнула в гараж, где его держали, предрассветным туманом.
– Счастливчик, ты меня слышишь? – Волосы цвета беленого льна пощекотали шею. – Очнись же!
Тим открыл глаз. Один, второй заплыл и ничего не видел.
– Ты?
Она не ответила, пробежалась тонкими пальцами по его шее, подцепила ногтем кожаный ремешок амулета, замерла, точно силясь что-то понять или что-то расслышать. Тим не мешал. Хорошо, что она пришла. Пусть и предательница, но красивая. Лучше уж она, чем те… гестаповцы.
– Тебе нужно уходить, – она вздохнула, дернула головой, словно стряхивая оцепенение.
– Передумала? – Тим попытался улыбнуться, из разбитых губ брызнула кровь.
– Дурак, – сказала девочка со смесью злости и нежности. – Ты не знаешь, с кем связался.
– Ты о себе или о них?
– Я о нас. Если ты сейчас не уйдешь, тебя убьют. Завтра… нет, уже сегодня.
Перерезанная веревка окровавленной змеей скользнула на бетонный пол. Тим потер затекшие запястья.
– Пойдем со мной.
Она снова ничего не ответила, обвила руками его шею, впилась в разбитые губы жадным поцелуем, оттолкнула, а потом прошептала, задыхаясь:
– Я не хотела… не думала, что так выйдет…
Он тоже не хотел и не думал. И у него было мало времени, чертовски мало.
– Спасибо.
– Не надо, – она закрыла лицо руками. – Торопись.
Сил хватило, чтобы доползти до дома Ассана, и только там он потерял сознание. Удача снова победила. Жаль только, что это не финальная битва…
Раны и увечья, полученные в том гараже, Тим зализывал больше месяца. Ногти на ногах отрастали почти год, и очень долго он не мог надеть туфли. На память о «детях солнца» остался уродливый шрам на правой руке. Тиму шрам не нравился, и он сделал на его месте татуировку. Мудрствовать не стал, просто перенес на кожу рисунок с медальона, продублировал удачу.
А девочку с волосами цвета беленого льна нашли мертвой. Свой человек в полиции сказал, что случилось это из-за передозировки героина. Кажется, Тим не видел на веснушчатых руках девушки героиновых «дорожек». Или просто плохо смотрел? В любом случае, смерть взяла реванш… Тим оказался ей не по зубам, и она выторговала себе другую жертву. Взамен… Теперь он знал, что просто так удача не дается, за все нужно платить, если не своей, то чужой жизнью. Вот такая она – спираль его удачи…
Тим прожил в Африке одиннадцать лет. Этого времени хватило, чтобы уже безо всякой ностальгии смотреть российские новости, чтобы березы и прохладный апрельский дождь не снились каждую ночь, а так, изредка – один раз в год. И чувство вины за проступок, совершенный в молодости, больше не жег душу каленым железом, лишь иногда напоминал о себе приглушенной болью. У него все было хорошо. Он нашел свое место под солнцем. И себя он, кажется, тоже нашел.