Старплекс. Конец эры (сборник)
Шрифт:
— Есть вещи, принадлежащие либо относящиеся к Марсу, с которыми мы не хотели бы слипаться. — Учитывая пластичную природу марсиан, я задумался, означало ли «слипаться» для них то же, что и для меня.
— Как тогда нам вас называть?
— Когда мы занимаем существа, способные издавать разнообразные звуки, то для обозначения себя используем термин Хххет. — Это прозвучало скорее как звук отхаркивания, чем английское слово.
— Хет, хорошо, — сказал я.
Кликс всплеснул руками.
— Марсианин, хет, да какая разница? Брэнди, нам надо потолковать.
— Потолковать? — спросил хет.
— Устроить совещание, — сказал я.
— Вы собираетесь прекратить жизнедеятельность? — спросил хет.
Мне понадобилось какое-то время, чтобы сообразить.
— Совещание, — сказал я. — Не завещание.
— О, — сказал хет. — Поболтать.
— Именно.
— Но разве это не то, что мы сейчас делаем? — сказал он. — Глаз за глаз?
— С глазу на глаз, — поправил я. — Профессор Джордан имел в виду, что хочет поговорить со мной одним.
— Одним?
— Наедине.
Троодон моргнул.
— Не смыкает.
Я показал туда, откуда мы пришли.
— Наша машина времени осталась там. Мы можем к ней вернуться?
— А-а, — сказал Ромбик. — Да-а, мы хотели бы на неё посмотреть.
Три троодона немного расступились, и мы зашагали на юг. Кликс нагнулся, чтобы подобрать слоновье ружьё. Троодон, который разговаривал, склонил к ружью морду.
— Оружие? — спросил он.
— Типа того, — ответил Кликс.
— Не слишком эффективно.
— Лучшее, что мы могли себе позволить, — ответил он.
Вы вышли из леса на грязевую равнину. Перед нами был кратер, возникший от удара «Стернбергера» о землю, а высоко на западном гребне кратерного вала — сам «Стернбергер», и правда удивительно похожий на гамбургер или классическое летающее блюдце. Из центра крыши торчал инструментальный купол.
— Если это машина времени, — прохрипел Ромбик, — то, как полагаю я, она вернётся туда, откуда пришла. Консервативно?
— Консервативно? — повторил я в полном недоумении.
Кликс ухмыльнулся.
— Я думаю, для него это значит «верно».
Троодонова голова подпрыгнула.
— Верно. Вы вернётесь к источнику, верно?
— Верно, — ответил Кликс. — Эффект вытеснения времени будет удерживать нас здесь, — он посмотрел на часы, — ещё ровно три дня, а потом нас, словно удочкой рыбу, выдернет обратно к точке отправления.
— Это произойдёт ав-то-ма-ти-чес-ки? — спросил троодон.
— Да, — ответил я. — Основной генератор Чжуан-эффекта находится в будущем. В нашем корабле нет никаких движущихся частей или элементов управления, относящихся к перемещению во времени, за исключением установки стазисного поля. Я понятно объясняю?
— Достаточно, — ответил троодон, но как именно это надо было понимать, я не знал. — А где точка отправления?
— Прямо здесь, — сказал Кликс. — В нашем времени эта местность называется долиной реки Ред-Дир. Довольно дикая местность.
— Все ваши путешествия во времени отправляются из этого места?
— На самом деле, — сказал Кликс, — путешествия во времени для нас дело довольно новое. Наша экспедиция — первая, в которой участвуют люди.
— Земля в ваше время сильно отличается? — спросил троодон.
— Очень, — ответил Кликс. — Доминируют млекопитающие, а не рептилии. Климат холоднее и суше, расстояние между континентами больше, сезонность выражена ярче. И — это, наверное, самое интересное — гравитация примерно в два с половиной раза больше, чем сейчас.
Троодон вдруг резко дёрнул шеей.
— Что вы сказали?
— Очуметь, правда? — сказал я. — Сила тяжести на Земле в последующие шестьдесят пять миллионов лет возрастёт вдвое или втрое.
— Это чрезвычайно необычно, доктор Брандон Теккерей, которого друзья зовут Брэнди.
— Ещё бы. И мы понятия не имеем, почему.
Морда троодона, конечно, ничего не выражала, но будто бы оплыла, лицевые мышцы расслабились, словно хет задумался и перестал их контролировать.
— Повышенная гравитация, говорите вы. Интригует. Скажите: как выглядит Марс в ваше время?
Кликс уже хотел было ответить на вопрос, но я успел встрять:
— Я никогда там не был.
Мы добрались до осыпающегося кратерного вала. Я с изумлением заметил, что из свежеперевёрнутой почвы уже начали пробиваться крошечные ростки. Я чувствовал себя так, будто был на свидании и провожал женщину домой, и наступил как раз тот неловкий момент, когда ты узнаёшь, пригласят тебя или нет. С той только разницей, что «Стернбергер» был моим домом, а хеты — настойчивыми ухажёрами, не желающими понимать намёки о том, что пора бы попрощаться и разойтись.
Наконец, хет сказал без обиняков:
— Покажите нам её внутри.
Кликс уже готов был раскатать перед ними ковровую дорожку, но я его оборвал.
— Конечно, — сказал я. — И мы хотим увидеть внутри ваши космические корабли. Но, пожалуйста, не прямо сейчас. Профессору Джордану и мне сейчас необходимы определённые гигиенические процедуры, которые у людей принято проделывать в уединении.
— Уединение, — повторил троодон. — Это как быть одному?