Старплекс. Конец эры (сборник)
Шрифт:
Обыкновенно по пути на работу я для лёгкого чтения брал «Сан» — но для вдумчивого, детального освещения событий ничто не сравнится с «Моп энд Пэйл»; я опустил пару монет в щель и вытянул из серого ящика экземпляр. И замер как вкопанный на прохладном апрельском воздухе, читая верхнюю половину главной страницы.
Индуска в Брюсселе задала Сальбанде, тому представителю форхильнорцев, который периодически встречался с журналистами, очень простой и прямой вопрос — верит ли он в какого-нибудь бога или в нескольких.
И тот ответил — ещё как ответил!
Разумеется, репортёры тут же взяли интервью у космологов всей планеты — в том числе
Для религиозных лидеров это оказалось настоящим праздником. Ватикан — со своей богатой историей ставок не на ту лошадь в научных дебатах — не давал комментариев, скупо сообщив прессе, что Папа вскоре выступит на данную тему. Вайлаят аль-Факих в Иране денонсировал слова инопланетянина. Пэт Робертсон призывал пожертвовать ему как можно больше, чтобы его организация могла изучить заявления пришельцев. Председатель Объединённых церквей Канады тепло приветствовал последние новости, заявив при этом, что наука и вера действительно дополняют друг друга. Премьер-министр Индии, чьё имя, как я отметил, в одном абзаце было набрано по-разному, заявил, что утверждения инопланетян полностью отвечают верованиям индусов. Тем временем Калеб Джонс из нашего же КМО заявил от имени КНАРПа, что нет нужды придавать словам форхильнорцев какие бы то ни было мистические или сверхъестественные значения.
Когда я добрался до КМО, к обычному кружку психов-уфологов присоединились несколько религиозных групп. Некоторые были одеты в рубище, были те, кто держал зажжённые свечи, кто-то напевал, а ещё кто-то стоял на коленях и молился. Рядом дежурили несколько полицейских, приставленных для гарантии того, что персонал музея — в том числе и я, но далеко не только я — мог беспрепятственно пройти к месту работы; после открытия главного входа им предстояло оберегать и обычных посетителей.
Распечатки с лазерного принтера ветром носило по тротуару; на одном из листов я разглядел Холлуса (или другого форхильнорца) со стебельками глаз, которые выглядели наподобие дьявольских рогов.
Я вошёл в музей и поднялся в свой кабинет. Вскоре из ниоткуда возник Холлус.
— Слушай, по поводу тех людей, которые взорвали абортарий, — заговорил он. — Ты сказал, это сделали религиозные фундаменталисты?
— Ну, так можно предположить, да. Их ещё не поймали.
— «Дымящегося ствола» не нашли, — сказал Холлус.
— В точку, — с улыбкой ответил я.
— Но если они, как ты говоришь, глубоко верующие люди, почему это имеет для них значение?
— Взрыв такой клиники — попытка протеста против якобы поругания морали.
— И…? — сказал Холлус.
— Ну, на Земле концепцию Бога тесно увязывают с вопросами морали.
Холлус внимательно слушал.
— По правде говоря, в трёх основных религиозных течениях имеются те же Десять заповедей, предположительно переданные Богом людям.
Как-то раз Сюзан колко заметила, что единственная знакомая мне цитата из Библии — 29-й свиток Книги Закона:
Бойся зверя — человека, ибо он пешка в руках дьявола. Изо всех приматов Господних лишь он один убивает забавы ради, из похоти или из алчности. Не постыдится он умертвить и брата своего, дабы завладеть землёй его. Не позволяй ему плодиться во множестве, ибо тогда обратит он в пустыню дом свой, равно как и твой. Сторонись его. Пусть уползает он назад в своё логово среди джунглей, ибо он — предвестник смерти.
Именно её Корнелий читал Тэйлору в конце «Планеты обезьян». Сильные слова — и, подобно доктору Заиусу, я всегда пытался им следовать. Но Сюзан была не совсем права. Ещё когда я был студентом университета Торонто — да, так давно это было! — время от времени я посещал занятия Нортропа Фрая, прекрасного преподавателя английского. Кроме того, я появлялся и на лекциях Маршалла МакЛухана и Робертсона Дэвис — ещё двух членов триумвирата гуманитарных наук, признанного во всём мире. Возможность соприкоснуться с такими вершинами интеллекта опьяняла. Фрай отстаивал мнение, что нельзя по достоинству оценить английскую литературу без знания Библии. Быть может, он был прав; однажды я сумел осилить половину Ветхого Завета и бегло просмотрел цветастую версию «истинных слов Иисуса» — библию короля Якова, купленную в книжной лавке студенческого городка.
Впрочем, по сути сказанное Сюзан было правдой. Я не очень-то знал Библию. То же можно сказать и о Коране, и о всех прочих святых книгах.
— А что это за Десять заповедей? — спросил Холлус.
— Э-э-э… Не убий. Не прелюбодействуй. Не возжелай… э-э-э… что-то насчёт осла, по-моему.
— Понимаю, — сказал Холлус. — Но, насколько мы сумели определить, Создатель никогда ни с кем напрямую не общался. Ведь даже вриды — которые, как ты знаешь, проводят половину жизни в активном стремлении наладить такую связь, — даже они не могут похвастать успехами. Не знаю, каким образом такие заповеди могли быть переданы какой-либо форме жизни.
— Ну, если мне не изменяет память, Бог начертал их огненным пальцем на каменных дощечках.
— Это зафиксировано на видео? Оно не может сойти за твой «дымящийся пистолет»?
Я улыбнулся:
— Этот фильм — драма, беллетристика. Десять заповедей якобы были даны тысячи лет назад, а фильм сняли лишь полстолетия назад.
— О-о.
— И всё же многие люди считают, что у нихпрямая связь с Богом — что он слушает молитвы.
— Бред, — заявил Холлус. Стебельковые глаза остановились, и он сказал: — Прости, я знаю — ты умираешь. Это сподвигло тебя помолиться?
— Нет. Но моя жена Сюзан молится.
— И её молитвы остаются без ответа.
— Да, — мягко ответил я. — Ответа нет.
— А каким образом представители твоего вида могут примирить свои молитвы с реальностью — с тем, что почти все молитвы остаются без ответа?
Я легонько пожал плечами.
— Мы говорим что-то вроде «на всё есть своя причина».
— А, философия вридов, — заметил Холлус.
— Мой малыш спросил, может, я сделал что-то не так — не мог ли я заболеть раком из-за этого.
— А ты действительносделал что-то не так?
— Ну, я никогда не курил… Думаю, я мог бы правильнее питаться.
— Но сделал ли ты что-то неправильное в моральном плане? Эти Десять Заповедей — не нарушил ли ты какую-нибудь из них?
— Если честно, я даже не знаю наизусть все десять. Но не думаю, что я совершил что-то ужасное. Никогда не убивал, никогда не изменял жене. Никогда ничего не крал — по крайней мере, став взрослым. Я никогда… — сказал было я и запнулся. Я подумал о Гордоне Смолле, и на ум пришли события тридцатилетней давности. — К тому же я не могу поверить, что заботливый Боженька стал бы наказывать тем, что я испытываю, кого бы то ни было — за какие угодно проступки.