Старшая правнучка
Шрифт:
Прабабка никогда не проставляла дат, и Юстина совсем запуталась. Сколько времени прошло после кровавых событий в Блендове? Полтора года? Два?
Пришлось опять обратиться к запискам панны Доминики, и только теперь бедная Юстина отдала себе отчет в предстоящей ей еще работе. Две толстенные тетради дневников и дикое количество отдельных страниц, к которым она и не прикасалась, погрузившись с головой в мемуары прабабки с их зелеными каракулями, выцветавшими с каждым годом все больше. Одна
Все еще не решив, с чего начать, с прабабки или Доминики, Юстина в раздумье сидела над архивами, когда к ней заглянула Гортензия, пришедшая, чтобы помешать.
– Ну что ты вечно чахнешь над этой макулатурой? – раздраженно спросила она. – Так и ослепнуть недолго. А я вот о Дареке беспокоюсь… Они ведь сейчас в Африке живут, не знаю, есть ли в этой Африке какие города? Ты как думаешь?
Поскольку в настоящий момент Юстина все еще пребывала в девятнадцатом веке, она не могла с ходу вспомнить ни одного африканского города, кроме Каира, который и назвала тетке.
– Да знаю я Каир, но он на севере Африки, а они находятся где-то в середке, даже малость южнее. И не сидят все время в городе, вечно в экспедициях, а ведь там дикие звери и негры. Вдруг людоеды?
– Не стал бы Дарек рисковать жизнью Иоаси и Стефанека, – успокоила тетку Юстина. – И наверняка туда тоже проникла цивилизация и дороги построили.
– Они по бездорожью ходят, – вздохнула Гортензия, – только там интересно археологам. Как подумаю, сколько там бананов, фиников, апельсинов и прочей бакалеи, так дух захватывает. А тут к празднику кекс испечь – изюму нет, и достать невозможно. А ты знаешь, что наша Геня гадать научилась?
Переход от бакалеи к гаданию оказался слишком резким, Юстина не ухватила сути.
– И что? – на всякий случай осторожно поинтересовалась она.
– А то, что благодаря гаданию много чего получаем. Вот вчера принесли говяжью вырезку, сегодня у нас настоящие бифштексы. А еще обедали печеночку. И туалетную бумагу, целых две упаковки, хватит на какое-то время. Даже появилась надежда на австрийские колготки.
Австрийские колготки Юстину добили. Уже не встревая, она молча смотрела на тетку, которая и не нуждалась в репликах собеседницы.
– Потому как Геня, понимаешь, гадает в основном продавщицам из разных магазинов и заведующим, сплошные бабы. И у всех проблемы, то сердечные, то по работе. И все к Гене за советом, она ведь всего по одному злотому берет, чтобы гадание исполнилось. А если ничего не брать, тогда не исполнится. Ну и в благодарность получает любой товар из-под прилавка. Знаешь, наша Геня очень неглупая. Правда, я ей посоветовала кое-что, когда в ней способности к ворожбе проявились.
Юстина хоть и сидела в прошлом веке, прекрасно знала ситуацию со снабжением и тоже порадовалась. И оживилась.
– Тетя,
– Дитя мое, не хуже тебя знаю и уже заказала. Должны поступить на будущей неделе, я и размер сообщила. Как раз у заведующей обувным отделом большие неприятности с мужем, чуть ли не каждый день бегает к Гене, та карты раскинет и посоветует, как поступить. Из-за этого вчера вареников не наделала, времени не было. И еще могу заказать бумагу для машинки, с доставкой на дом. Хочешь?
– Господи, конечно, хочу!
– Ну так получишь. Что же я собиралась тебе сказать?
– А вы уже сказали. О гаданиях Гени.
– Да нет, это так, к слову… Ага, вот что. Ведь мой Людвик, вроде тебя, всю дорогу в каких-то старых бумагах роется – записи предков по лошадиной части. У обоих вас тяга к древностям всяким, говорят, так всегда бывает в старинных благородных семействах, из поколения в поколение переходит шизофрения или чахотка, так я уж предпочитаю эту страсть к макулатуре. О чем я? Ага, ну так Людвик в лошадиных бумагах на какие-то давнишние письма наткнулся, тебя интересует?
– Какие письма?
– Он сказал – какой-то мошенник собирался то ли его отца по лошадиной части обмануть, то ли деда, но не обманул, так что Людвику эти письма без надобности. Твой дядюшка, скажу тебе, совсем на старости спятил, того и гляди совсем в конюшне поселится. Иногда думаю – если ему на обед подать тарелку овса, заметит или съест?
Оно, конечно, интересно, съест ли Людвик тарелку овса за обедом, но гораздо интереснее для Юстины были обнаруженные им письма. Для Людвика дед, для нее прадед. Не Матеуш ли? Тогда хронологически события совпадают с дневником прабабки.
Поскольку Юстина с восторгом восприняла предложение получить исторические письма, Гортензия с некоторым трудом выкарабкалась из кресла и, держась за поясницу, направилась в мужнин кабинет. Юстина поспешила за ней. И в самом деле, в чисто лошадиную документацию затесалось три посторонних письма и нечто вроде черновика. Жадно схватив письма, Юстина хотела сбежать к себе, да не тут-то было, Гортензия пока не наговорилась. А сколько еще тем для обсуждения! Барбарино казино, женитьба Юрочки, здоровье Людвика…
С него Гортензия и начала, ибо в данный момент ее престарелый муж занимался тем, что перегонял своих лошадок в Косьмин, и делал это лично. Фургона не взял, а ведь сорок четыре километра, и этот старый дурак решил верхом перегонять, мол, для добрых лошадок это просто приятная прогулка.
– И представь, сам едет, – жаловалась Гортензия. – Вот-вот семьдесят стукнет старому дурню, а он все молоденьким представляется, скоро станет участвовать в скачках с препятствиями, никак не желает примириться со старостью. У них в роду все такие. Барбара вон тоже лет не считает.