Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2
Шрифт:
Завуч удивленно раскрыл глаза.
Легавый и доктор с интересом прислушались.
– Лично меня очень интересует, каким это образом во вверенном вам заведении не соблюдаются элементарные моменты законодательства, - продолжила японка, опуская завуча при всех присутствующих.
– Я сейчас читаю сервер юстиции. То, что он говорит о протоколе либо акте изъятия - сущая правда. Это же касалось и забора крови на месте происшествия.
– У меня школа, а не дисциплинарный батальон, - лицо Трофимова заледенело.
– Есть рациональные
– Теперь есть, - равнодушно ответила Хамасаки.
– А записей в распоряжении дознания нет? Ученик прав?
– Предлагаю это обсудить у меня. Это не тема для разговора в таком составе, - завуч быстро справился с эмоциями.
– И я хотел бы поднять вопрос настроек искина не с каждым из вас по отдельности, а тогда уже при всем Совете Попечителей.
"Занятно. Слушай, а кто у Рыжего отец был?" - этот вопрос был относительно нейтральным. Айя без колебаний задала его в привате.
"Юрист же. Правозащитник. Помнишь, он ночью рассказывал?".
"Нет. Это вы е*ались, как кролики и 3,14*дели. А я заснула под утро, когда вы языком трепали между... подходами к снаряду".
– Есть презумпция невиновности. Доказывать нужно вину, а не невиновность. Тика-сан, почему здесь никто даже вида не делает, что собирается что-то доказывать?! Я что, виноват по умолчанию? Только потому что эмигрант и натурал?!
– Седьков вклинился в паузу по новой.
– Уже молчу, есть пятая поправка! Да, у меня нет гражданства, но я тоже имею на нее право!
Уже неплохо знающие парня одноклассницы видели: ему крайне не нравится спектакль, который он сам устраивает. Однако на качестве конечного продукта (на убедительности игры) его принципы сейчас не сказываются.
"А ведь он говорил, что ненавидит врать", - эта фраза тоже была условно нейтральной.
Ее тоже можно было сказать в мессенджере.
– При всем уважении к вам, Трофимов-сан.
– Японка коротко поклонилась.
– Это действительно похоже на небрежение элементарным.
– Я не обязан соблюдать подобные мелочи в адрес не-граждан. Пусть скажет спасибо, что учится.
– Круг ваших обязанностей определяете не вы, - азиатка покачала головой.
– И мне очень не нравится напряжение нашей с вами коммуникации.
– Не я первый начал.
– Вы еще происхождением не вышли, что-то на этой земле начинать.
– Вежливо и твердо японка поймала взгляд педагога, затем - легавого.
– Как и вы. Вы точно помните, кто - титульная нация, а кто - сервисная функция? Я нахожусь здесь именно по причине того, что этот правовой нигилизм в вашем исполнении зашел далеко. Мне не хочется, чтобы моя дочь училась в подобных условиях. Я достаточно ясно выражаюсь?
***
Ночью удалялась первая глава. После восстановления, не ставилась перед второй.
При рокировке удалился кусочек второй, он написан заново.
Извините за неудобства. Прода сегодня по графику, сел писать
?
Глава 3
На
Трофимов, полиция, Тика Хамасаки, врач, мои одноклассницы - это еще не считая меня.
Лежать в роли баклажана на грядке больше нет сил. Ну и даже чисто теоретически: в том же боксе чем ты больше маневрируешь, тем неудобнее твоему противнику - аксиома.
– Меня кто-нибудь отпустит с этого разделочного стола?! Народ, мне уже и в туалет надо, если что!
– Надрываться в роли страдальца неприятно, но что поделать, искусство требует жертв.
Держу в голове, что хотя и ломаю комедию, делать это надо убедительно - чистейшей воды представление все равно должно отыгрываться качественно.
С учетом здешних технических достижений, успешный обман с моей стороны вроде как исключен - но ведь рассчитывает же на что-то та же японка?
Я мог ведь начать трепать языком - по мне, не лучший для нее вариант. Однако Тика здесь (и как только не боится).
– Он был зафиксирован в капсуле в бессознательном состоянии.
– Врач чуть напрягается и торопится, начиная свои пояснения до того, как мать одноклассницы успевает задать ему свой вопрос.
– Инъекции внутривенно плюс иммобилизация; это было абсолютно стандартным решением в тех обстоятельствах. Кто и когда делал ему укол опиатами - я не утверждал, констатировал лишь их наличие в крови.
– Зачем меня приковывать к этой доске?!
– выставляю свои три копейки.
– Никто никого никуда не приковывал! Я врач, а не полицейское следствие! Есть медицинский протокол: человек с такими повреждениями не должен дергаться на терапии. А судорожный синдром присутствовал!
– Трофимов-сан, мне кажется или медицина настроена менее радикально, чем вы?
– в голосе матери одноклассницы звучат лишь участие и вежливость.
Предыдущие ноты скрипа железом по стеклу волшебным образом испарились.
В этот момент к беседе присоединяется полицейский. Он отчего-то говорит по-японски и я его не понимаю.
Тика при его словах поднимает рассеянный взгляд, мысленно считает звезды на потолке, потом задумчиво отвечает ему с видом озабоченной матери-героини.
Тип на этом не успокаивается. Вещает еще минуту или полторы с паузами, расстановкой, будто перечисляя некий список.
Если б видеть нормально - можно было бы по лицам одноклассниц что-то понять, они с японским каким-то образом через концентраторы дружат. Но увы - чего нет, того нет.
– Пожалуйста, снимите меня с этого разделочного стола.
– Напоминаю о себе через какое-то время.
Гроза местной преступности недовольно дергает головой и продолжает агитировать Хамасаки-старшую.
Доктор озабоченно кивает и шевелит в воздухе пальцами на манер волшебника Мерлина:
– Да... теперь можно... Инфузии завершены.