Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2
Шрифт:
Мать одноклассницы лишь единожды кивнула, подтверждая услышанное.
Доктор, безошибочно найденный ею за первой же дверью на своем этаже, минуты три о чем-то пререкался с ней по-японски. После этого взрослые, не обращая внимания на старшеклассниц, переругиваясь, потопали к помещению с Рыжим (и полицией).
Дверь подчинилась команде медика и отворилась, выпуская наружу звуки изнутри:
– ... я потерял сознание. Перед школьными воротами, на виду у всей старшей школы.
– Интонации и тембр Виктора саднили и от обычных отличались, но язык ворочался
– С этим никто не спорит.
– Следующий незнакомый голос явно принадлежал тому, из полиции.
– Наркотик, левый гаджет и такой же софт...
– А можно почитать протокол изъятия? Попутно: протокол медицинского освидетельствования где? В частности, момент транспортировки меня сюда?
Хамасаки-старшая придержала врача за рукав. Тот по инерции убежал ногами вперед, но вынужден был вернуться: дернула его японка здорово.
Войдя первой, она за спиной махнула ладонью школьницам, дескать, проваливайте: иного толкования жест не имел.
Ага, щ-щас. Кто бы ее послушал.
– Что здесь происходит?
– обманчиво мягкий голос женщины заставил вздрогнуть стоявшего к ней спиной завуча.
– Вы кто?
– а вот в голосе легавого почтения не прозвучало.
– Член совета попечителей заведения. Господин Трофимов, у нас с вами был разговор на эту тему, - Хамасаки перешла на один из государственных языков (свой родной).
– Потрудитесь объясниться?
– Тика-сан, здравствуйте! Я не понимаю, о чем вы говорите, но спасибо, что пришли!
– Виктор, зафиксированный при помощи медицинского оборудования, судя по его лицу, реально был рад.
– Мы с одним китайцем подрались перед входом. Меня вырубили, был без сознания не знаю сколько времени...
– ...ть минут, плюс-минус, - уронил доктор сухо.
– Как меня от ворот несли - не говорят!
– школьник не обращал внимания ни на кого из взрослых, кроме японки.
– А теперь привязали к этому столу и всех своих собак решили на меня повесить! Это потому, что я натурал и эмигрант?!
– Будьте добры, суть вопроса?
– азиатка повернулась к служителю закона.
Тот повторил, в принципе, известный перечень из пары претензий.
– Виктор?
– Тика будто бы совсем немного напряглась.
"Обоссаться можно", - Мартинес очень хорошо помнила, как японец в сквере перед школой читал их чат, стоя к ним спиной и боком, потому сейчас писала без конкретики (одни намеки и эмоции).
"У меня щас сердце встанет".
– Хмурое лицо Эрнандес в реале контрастировало с тем, как ее смайлики схватились за голову в чате.
– А что Виктор?
– Рыжий, похоже, отморозился и на все махнул рукой, судя по идиотскому и беззаботному виду.
– Я им битый час не могу втолковать!
– Что именно?
– то, как японка владела собой, у несентиментальных в ее адрес латиноамериканок сейчас вызывало искреннее уважение.
Мартинес выбросила на пальцах, что очень многое хочет сказать - но опасается делать это и вслух, и в привате по понятным причинам.
Эрнандес медленным опусканием век дала понять, что понимает все без
– Я не спорю ни с полицейским, ни с этой вашей капсулой!
– Рыжий убедительно изобразил на сей раз школьного учителя, терпеливо вдалбливающего одно и тоже умственно отсталым.
– Я не могу от них получить ответ на очень простой вопрос! А с чего они взяли, что наркотик в моей крови и этот прибор у меня появились ДО ШКОЛЫ?!
Легавый вскинулся, собираясь что-то сказать, но аристократка остановила его легким движением кисти:
– Виктор, продолжай?
Что интересно, спорить с ней не стал ни полицейский, ни Трофимов, ни доктор.
– Тика-сан! Мой отец был юристом! Протокола изъятия концентратора у меня не существует в природе! Забор крови производился тоже здесь, а не по месту потери мной сознания!
– Что ты этим хочешь сказать?
– японка, как и все кроме полицейского, еще не ухватила сути (было видно через расширение).
Представитель же городского департамента мгновенно и стремительно занервничал.
– Это азы юридической грамотности.
– Седьков не играл, а добросовестно удивлялся. Его искренность сейчас подтверждалась половиной десятка независимых друга от друга гаджетов и имплантов.
– Чтоб доказать, что концентратор мой, его надо изымать по процедуре. Тика-сан, я был без сознания! А что если он появился у меня, когда меня неизвестно кто волок от ворот сюда?
– Рыжий повернул единственную свободную часть своего тела (голову) и посмотрел на служителя закона.
– Вы оперируете понятием "подбросили" и "регламентированная законодательством процедура изъятия"?! Как вы без протокола изъятия собирайтесь доказывать, что это мое?! Всех собак решили на сироту повесить - он не ответит?!
Здесь Виктор явно переигрывал, но лицо легавого говорило: попадание в точку.
– Наркотик?
– лаконичное хмуро бросил завуч.
– Заново.
– Седьков без затей плюнул вдаль, за пределы фиксационного стола.
– Извините, даже у стоматолога дают кюветы, а у нас в школе... пошевелиться не могу - пардон. Тика-сан! А что если и укололи меня между воротами и медпунктом? Я спрашивал завуча! Еще ни одну видеозапись на территории школы никому не удалось добыть у этого долбаного искусственного интеллекта! Что видеонаблюдение есть, что его нету - без разницы!
Старшеклассницы переглянулись. Было понятно без слов: Рыжий откровенно гонит, но коп при этом скучнеет со скоростью молнии.
– Ты очень путаешься в иерархиях, Седьков, - спокойно и холодно бросил Трофимов.
– Искин, записи - это не твой уровень компетенции. Ты здесь всего лишь ученик и временно. Делаешь, что скажут - до тех пор, пока...
– Если речь об этом, то и вы в аналогичном положении, - равнодушно перебила педагога Хамасаки, глядя на него как на пустое место.
– Трофимов-сан, ваш контракт продляется на годичной основе Советом Попечителей уже давно, но это не автоматическая процедура. Если вы считаете, что не отчитываетесь вообще ни перед кем - это большая ошибка.